--А то про кого же? Про тебя, родимый. – Не глядя в мою сторону, произнесла Анюта.
--С чего это ты взяла, Что я по воздуху летаю?
--С того самого, что все тобой уведенное и услышанное за сказку принимаешь. Да так еще и радуешься этому…-- С язвительным ехидством произнесла она, пристально посмотрев на меня, специально сузив свои огромные черные глаза.
--Давайте без лишних перепалок. – Пресек разгоравшуюся перебранку Трофим. – Ты, Коля, лучше посмотри, на сколь близко подошли непрошенные гости. А ты, Нюрочка, прибери со стола, да и переоденься, а то, чего доброго, так во зле и простудиться не долго. Нам это сейчас не к чему.
--Кто куда, а наш Трофимушка опять с Агашей переговариваться станет! – Бросил вроде случайно язвительное замечание неостывшая Анюта.
--Нет, мне твоего отца - то спрятать нужно, он у нас для гостей лучшим угощением может статься. – Не подавая вида, по-простому ответил старик.
Для подобных видений, как мне казалось, я не был готов, потому, присев с противоположной стороны стола на широкую скамью, оперевшись спиной в простенок между окон, стал представлять картину плачущего осеннего леса, в котором трое здоровенных мужиков в камуфляжных костюмах что – то искали среди облетевшей листвы. Долго ждать не пришлось. Буквально через несколько минут, картинка перед глазами поплыла, подхватив мои яркие воображения и насколько это возможно расширив их. Трое неизвестных, лишь глубже натянули свои вязанные шапочки, не замечая неприятной осенней погоды, шли по едва заметно светящейся тоненькой зеленой ниточке–пути. Они не разговаривали и вели себя уверенно, создавая ощущения того, что знали, куда и зачем держат путь. Осенний серый лес ежился и темнел, то ли от нависшей непогоды, то ли от не желательного присутствия угрюмых безрадостных людей.
Кто-то коснулся моего плеча и, все разом пропало. Я, от неожиданности, стал часто моргать глазами, не понимая причины остановки моего наблюдения.
--Ты что? Хочешь, чтобы они раньше времени тебя заметили? – Взволнованно, произнесла Анюта, тревожно заглядывая мне в лицо. Она уже успела переодеться и в простеньких потертых джинсах, да маленьком, обтягивающем свитерке, с длинными распущенными волосами, тревожным взглядом, смотрелось так беззащитно трогательно и мило, что я не вольно залюбовался ею. В своем обычном балахоне и длинной юбке, она выглядела лет на десять старше меня. Зато сейчас – простая и современная одежда, сделала её намного интересней. Она не вольно будоражила кровь и, в некотором роде завораживала своими большими омутами черных глаз под цвет таких же блестящих волос.
--Нет, я знал, что долго смотреть нельзя. – Медленно, проговаривая каждое слово и, стараясь не так откровенно на нее пялиться, произнес я. Она же, по–видимому, поняв мою заминку, тут же отошла и села по другую руку Трофима.
--Ну, вот и хорошо. Не долго осталось ждать. Скоро они подойдут и вам при этом нужно лишь молча наблюдать. Вмешиваться не советую, только смотреть за тем, что происходит. Это особенно касается тебя Анюта. – Произнес старик, внимательно рассматривающий давно знакомую чайную чашку. Внешне он был совершенно спокоен и для стороннего взгляда, ни что не выдавало его внутреннего волнения или хотя бы малейшего беспокойства. Анюта, напротив, сев за стол, снова поднялась и, подойдя к иконам, зажгла лампадку. Снова едва присев, опять поднялась и, подбросив в печь несколько берёзовых поленьев, принялась обновлять стол для чаепития. Она присаживалась и поднималась, вспоминая о каких-то невыполненных, но обязательно нужных в данный момент делах. Первым не выдержал старик, наблюдавший за её суетливостью и отрешённым блуждающим взглядом, он, потирая руку об руку, тихо и довольно жёстко приказал ей сесть и успокоиться.
--Да, что же ты, за колгота такая?! – Уже как бы извиняясь, продолжил он. – Ничего этого прямо сейчас не понадобиться. А вот твоё спокойствие может дорогого стоить для нас всех.
Мягкость и одновременная твёрдость на неё подействовали отрезвляюще, потому, вновь присев рядом с ним, она выпрямила спину, и стала похожа на высокомерную хозяйку, поджидавшую непрошенных гостей, готовая в любой момент дать им отпор. Ещё несколько минут ожидания, просто звенели в оглушающей тишине. Я за это время услышал звук своего бешено клокочущегося сердца, которое в унисон общему настроению, заставляло меня буквально задыхаться от неизвестности. За окном вечерние сумерки во всю захватили власть над и так уже серым дневным светом. Дом наполнялся темнотой, отбрасывая расплывчатые тени от немногочисленных предметов. Свет от лампадки не рассеивал их, а удлинял и делал дрожащими, тем самым, выдавая общее напряжение. Глаза, привыкшие к темноте, остро отреагировали на свет от керосинки, которую Анюта по своему обыкновению поставила по центру стола, от чего вся комната пришла как бы в необъяснимое замедленное движение.