--А теперь пойдем, всё это примерим. – Уже с хитроватым прищуром маленьких глазок сказала бабушка.
Вещи оказались очень красивыми. Таких ещё у меня не было. Особенно понравилась белая тонкая рубаха до колен, с яркой красной каймой по рукавам. Я мерила всё, что подавала Марфа. Веселье и лёгкость от новых вещей сняли напряжение странной покупки.
Трофим пришёл в разгар нашего веселья. Улыбаясь нашему тряпичному разгулу, он тихо встал у двери и стоял так до тех пор, пока мы его не заметили. Моему смущению, казалось, что не было конца и края, зато Марфуша подробно отчитывалась о принесённых вещах. Она показывала каждую вещь, приговаривая, о её необходимости и добротности. Но молчаливому Трофиму попросту было всё равно, он смотрел на меня, отчего было приятно и немного не по себе.
Так и протекал день за днём моей круто изменившейся жизни в этой странной деревушке. Я даже стала узнавать понемногу соседей, о их незамысловатом быте, и это меня радовало. Мне было спокойно и хорошо. Как будто я у себя дома, со своей семьёй. Пока однажды вечером, после ужина, когда пора было укладываться спать, уже очень близкая и родная баба Марфа, и сказала, что спать мы сегодня не будем.
--Пойди, приляг, а мы здесь с Трофимом сами разберёмся. От тебя сегодня многое зависеть будет. И не вздумай расспрашивать.
Только прикрыв глаза, я полетела, как в детстве, высоко-высоко в небеса, над полями, лесами и многими деревнями, словно у меня выросли за спиной крылья. Много разных дорог и людей было видно внизу, таких маленьких, и все, словно шляпками цветными накрыты. У одного зелёная, у другого синяя, а в лесу целая деревня расположена и вся голубовато-зелёным светом, словно куполом накрыта, а к ней со всех сторон люди идут. Много людей шло и все чёрно-красными шляпками накрыты. На этом я и отоснулась. Выбежала в горницу, а там Трофим, сидит и грустными такими глазами на меня смотрит.
--Всё видела? – Спросил и отвёл глаза. То, что мои мысли и сны у всех моих попечителей были как на ладони, я уже привыкла, но то, что Трофим, прямой и честный, вдруг, прятал глаза!? Это для меня было новостью.
Больше, не произнеся ни единого слова, он ушёл. Просто встал и вышел, как будто взрослый сильный человек оставил маленького ребёнка одного. Вечер вступал в свои права. Летний вечер самый приятный, но растерянность и непонятное чувство вины заполнили меня всю без остатка. Поэтому, не почувствовала как от близкого леса потянуло прохладой и сырым холодком. Запах от полевых цветов уже не мог перебивать сладковатый аромат неизвестного растения. Я стояла на крыльце и любовалась на прощальные красные солнечные размытые отсветы.
--Не ту сестрёнку я выбрал, поздно понял, да ничего, и сейчас время найдётся, что бы ошибочку исправить. Правда, милая?
Прямо передо мной стоял Влас. Тот самый кузнец, из-за которого я потеряла свою семью и испытала столько боли. Он стоял прямо передо мной, ухмылялся так зло и ненавидяще, что хотелось броситься на него.
--Я столько лет силу копил, прятался от людей, закрывался от мыслей. Дурачком притворялся, а ты пришла и думаешь, выследила меня? Теперь со мной покончено? Нет, рыжая, не получится у тебя ничего. Ты мне только на один вопрос ответь, откуда тебе стало известно, что чернецы сюда идут? Откуда?
Злобный шёпот этого человека, его покачивания как у пьяного, наводили на мысль, что он не в себе. Но страх уже вползал в меня, и чем дольше Влас находился рядом, тем становилось страшней и холодней.
--Влас, ты чего? Откуда ты здесь? Чего от меня нужно?
Но он уже перестал говорить, его глаза, то ли от сильного гнева, то ли от неизвестной силы, стали красными с чёрными провалами, словно печные угли. Тихо и зловеще он надвигался на меня, его тень росла и становилась больше с каждым шагом. Ледяные пальцы этой тени уже, казалось, что касались моей трепетавшей от ужаса и отчаянья души.
--Господи, помоги, не остави меня грешную в этот страшный час. – Взмолилась я, подумав о спасении, которое можно было вымолить в этот страшный час лишь у единого Бога. Стена из голубоватого света возникла прямо перед зловещей тенью. Чернота, наткнувшись на неожиданную преграду, стала таять. Глаза, уже не Власа-кузнеца, которого я когда-то знала, а чудовища с длинными руками и ногами, шипели и, видимо, причиняли этим сильную боль своему хозяину. Красный луч, выброшенный из его груди, ударил о мою защиту, и я почувствовала снова нарастающую боль внутри себя. Почему-то всплыл образ мамы, которая умоляла меня о чём-то. Сильное чувство о потерянном любимом человеке и почему-то о милом добром Трофиме - отразилось во мне яркой зелёной вспышкой. Она отлетела от меня и с такой силой ударила чудовище в лицо или то, что должно называться лицом, что оно зашаталось и растворилось в дрожащем воздухе. Дальше я не помнила ничего. Только со слов милой Марфушеньки знала, что собралось много народу, но на исход нашего сражения не мог уже повлиять никто, потому как тот «страшила» исчез не пойми каким путём. А на деревне стали говорить, что я теперь новая хранительница, только чего, хитрая бабуля не говорила.