Прошло несколько лет, пока Трофим не исчерпал все свои возможности в моём обучении. Он говорил, что у меня всё хорошо получается, но утаить от меня главного он уже не мог. Я действительно превзошла своего учителя. Как ни старался спрятать свои грустные мысли самый хороший и добрый друг, ему не удавалось их держать под постоянным контролем от меня. Да и баба Марфа становилась грустнее день ото дня. То, что от меня ждали большего, я чувствовала, общаясь со старцами, которые испытывали мои способности почти каждый месяц. И, вот, в очередное посещение отца Иоанна, я узнала то, что боялась и ждала уже почти каждый день. Сам старец выглядел сильно постаревшим и исхудавшим.
--Не заболел ли ты дедушка? – Попыталась я проявить участие и заботу, которое было прервано тут же.
--О том сейчас и не думай. Есть дела поважнее. – Марфуша суетливо начала перебирать концы своего платка и явно сильно нервничала.
--Вы, батюшка, чего говорите-то…чего удумали?
--Не перебивай. Дай сказать. Трофим, садись рядом. Агашенька, закрой нас от всех. Надо поговорить, да так чтоб ни единая душа не знала о нашей беседе.
--Силы у тебя, девонька, много. Учишься ты споро, молодец, но, сама знаешь, судьба у тебя тяжёлая. Родилась бы ты парнем, всё проще обстояло, да чего теперь об этом. Видимо, так надо было по замыслу Его. Тебя не одно трудное дело ждёт. Учиться всю жизнь будешь, и знаний как в первый день твоего прихода сюда, хватать не будет, а вот сил набраться надо именно сейчас. Пойдёшь одна и сделаешь всё одна. Это не тебя, а Трофима в самую первую очередь касается.
Трофим напрягся и внимательно посмотрел на гостя.
--Неужели за папоротниковым цветом пойдёт?
--Пойдет и причём одна. Надо, чтобы одна пошла, пойми.
--Но поляна, где цветёт папоротник, на их земле находится. А она только один раз с одним из них по серьезному сталкивалась. Да и то, только с большого испугу. А если обольщать примутся, тогда она погореть, как лучинка может и следов потом не сыщем. Я лучше с ней пойду. Если что, можем за пару семейную сойти. Всё ж лучше, чем одной. – Старец молчал, опустив глаза в пол, а Трофим, всегда молчаливый и степенный ходил по горнице взад и вперёд.
--Да сами посудите, что она одна сможет? Всё перезабудет, растеряется. Потерять ведь можем! – Последнее уже с большим чувством и дрожью в голосе прозвучало у этого могучего человека.
--Пойдёт одна, успокойся. Ты же знал, что рано или поздно, но это должно было произойти. Смирись.
--Так что вот, Агашенька, пойдёшь ты в том платье, что сюда пришла. Голову от всех ненужных мыслей очистишь, особливо от него. – Старец палкой указал на растерянного Трофима. – Об вашей с ним симпатии уже вся деревня языками чешет. Хоть говори, хоть не говори. Люди, даже в таком месте людьми остаются. Эх, от грехов тяжко избавиться, а особливо тяжело не вляпаться в новый. Ну, слушай, да запоминай. Голову, значитца очистишь и пойдёшь по тропке, которая тебе сама казаться будет. Ты её как перейдёшь сразу увидишь, а только углядела, так и не сворачивая, быстро идти будешь. Цветок рвать надобно, чтоб не бутоном был, но и совсем распуститься не успел. А когда есть будешь, сделай голову пустой и моли Бога о благословении на путь и на силы, чтобы его пройти достойно. Всё поняла?
--Поняла. – Тихо ответила я, до конца не понимая страха Трофима. – А возвращаться как буду?
--Вернуться тебе помогут, но только тогда, когда ты на нашу землю ступишь, а до этого сама, одна будешь. Если всё верно поняла, то и сделаешь быстро, даже испугаться не успеешь. А теперь подойди поближе, благословлю, да смотри спать ложись.
--А цветок разве не в день Ивана-Купалы сорвать можно?
--Зажилась в диковинках ты, девонька, заучилась, праздник через неделю уже.
--А почему идти так далеко? В ближнем лесу этих папоротников хоть пруд пруди.
--Всё потому, что сила от места ещё зависит. Придётся с трудностями побороться, но если возьмёшь именно этот, то сила твоя пополнится ещё и природной. Ну, то есть твой дар от рождения с даром природы возымеют особую силу.
--Что ж в ней особенного?
--А это после того, как придёшь обратно. Одно сказать могу, ты одна тогда сможешь защиту всего нашего селения держать, даже не ощущая особенной потери в силах. Про тебя сказки и легенды потом рассказывать будут. Или, может быть, будут, если всё сделаешь, как говорят.