--Коли не хочешь подходить, оставайся там, по ту сторону костра, а я сяду здесь. Глядишь ночку и скоротаем. Утром не так страшно, да и видно лучше. Твои сомнения разом развеются. – Ухмыляясь, говорила девушка-чудовище.
--Варёша, милая, что ж с тобой произошло? Почему ты здесь?
--А ты чего здесь делаешь?
--Я-то, ищу дорогу домой, после того как ты нашу маму проглотила.
Ничуть не удивившись, а ещё большё улыбаясь, она встала и пошла прямо на меня с вытянутыми руками.
--Иди ко мне, родная, мы вместе все во мне жить будем. Греться будем, а то холодно мне очень. Знала бы ты как мне холодно.
Жалость и в то же самое время страх путались в душе словно какая-то старая рана, открываясь, бередила мне истерзанную душу. Как же хотелось подойти и обнять её. Почувствовать себя в кругу своей семьи, в уже далёком и неизменном прошлом. Чувство опасности снова отступило и малой искоркой спряталось где-то далеко на дне души, а ласковое, нежное, заботливое ощущение заполнило голову и пробиралось к сердцу. Но, вопреки всему, что творилось со мной, я из последних сил выдавила из себя.
--Что же с тобой произошло?
--Глупая, неразумная девчонка, что же ты сопротивляешься? Тебе ведь хорошо со мной! Не уходи от своей судьбы. -- Зло взвизгнула она. И опять изменение на какой-то миг. Едва уловимое и не только лица, но снова всего тела.
--Расскажи, что произошло с тобой? -- Всё никак не могла понять я этих диких перемен, чем приводила ту, что называлась моей сестрой просто в бешенство. Потом, неожиданно, словно по взмаху волшебной палочки, это нечто обмякло, село у костра и с потухшими глазами, даже блики костра не отражались в них. Как же мне стало страшно в этот момент! Передо мной сидел живой труп моей любимой сестры. Мутные, непроницаемые глаза мертвеца уставились на меня сухим и уставшим взглядом.
--Мне уже никто не поможет. А ты, Агашенька, беги отсюда. Я сюда специально приставлена. Сказали, чтоб посланника из тайного селения здесь ждала и не пропустила. Кроме тебя, здесь никто не появлялся, значит, на тебя охотиться будут.
--Кто ты теперь? Что произошло с тобой? Варёш, милая, расскажи.
--В плену я сначала была, жутком. Он на мне учил те заклинания, которые ему не давались. Всю душу вытравил, не успела меня Феклуша ко святому месту отвести, да отчитать, но видно до сих пор в своих молитвах поминает, поэтому сейчас больная душа выбралась и говорит с тобой. Если сейчас он со мной свяжется, то душа спрячется и перед тобой опять мертвечина живая и голодная появиться. Причем сильно голодная.
--Не понимаю ничего. Сможешь рассказать сначала?
--Когда мы с Фёклой из дома ушли, не в себе я была. Мне казалось, что всё время за мной кто-то наблюдает. А потом такое сильное чувство потери нахлынуло, что передать даже не могу. Тётка как могла, так и помогала мне. Всю дорогу молитвы читала, крестила меня, да причитывала. Но только отпускало на какой-то короткий миг, как тут же рука когтистая, холодная опять в душу влезет и рвёт её бедную. Голоса разные в голове в полный голос кричали, что я одна. Никому ненужная: ни вам, ни тётке Фёкле. Замуж меня уже никто не возьмёт, что меня забыли все. В голове эти слова так и крутились. Терпеть больше не было сил, и я смирилась. Уступила. Всё сделала, что от меня хотели. Эх, ты бы видела как от меня тогда наша уже слепая тётка Фёкла шарахнулась. Но она для меня тогда очень сильной оказалась. Душа у неё хоть и горячая, но слишком сильная. Не получилось её заглотить. Стену она выставила прямо как ты. Я об эту стену чуть не расшиблась, но потом отстала. Поначалу мне жизнь такая даже очень нравилась. Ничего не надо, а силы растут, а самое главное легко, ничего не мучает и ни кто не нужен. Я даже летать научилась. Ходила по деревням, сёлам. Думаешь, поди, что ночью, да? Нет, белым днём, силушку выпивала, да трупы оставляла. Это потом научилась вместе с телами заглатывать. А, знаешь, как делала? Девку какую в лес по грибы или ягоды зазову…
--Это пропусти пожалуйста, не надо. Не уж то тебе их жалко не было?
--Веришь, нет. Они словно тёлки на бойню шли. Глаза выпучат и идут. А когда сил у меня вдосталь стало, появились предо мною три чёрных монаха в капюшонах надвинутых на глаза. Лиц не видела, зато слова в голове чётко отпечатались. Велели мне эту тропинку от села заговорённого до заветной поляны охранять. Да и питаться лишь путниками прохожими. Поэтому, когда вас увидела, даже узнать не смогла. Всё во мне заходило, хотелось тепла. Ну, а после всего, когда матушкина душа, остывшая и такая родная, меня покинула, лишь погладив как-то так легко, то моя почему-то просыпаться начала, да такую боль порою причиняло это прояснение, пуще Власовых заклинаний. А тут ещё ты! Не знаю, что со мною происходит, кем была, теперь не стать, а кем стала, сама порою понять не в силах. А Влас, знай своё, зеркало такое необычное мне даст и говорит, чтоб любовалась, какую он красавицу из меня сделал. Даже время, будто, старить меня не будет. Но наступает голод, тогда все чувства пропадают и вот тогда власово чудовище из меня вылезает. Противна я тебе сейчас, да?