--Что это такое? Разве такое бывает? А как же осень? Сюда даже зима не приходит? – Всё, так же удивляясь, испытывала я в себе силы и ещё чувство, которое человек ощущает после сладкого пробуждения.
В нескольких шагах, прямо около избушки, бил маленький родник. Мимо него нельзя было спокойно пройти, что бы ни опустить руки и не напиться. Всё что окружало, было чудом. – Сюда, как в деревню, зима не приходит, да?
--В деревне людей много, поэтому зима бывает, но для наших мест разве это зима? Так, осень с лёгким снежком. А сюда, да, она не заглядывает. Стены не дают. Тепло от чистоты помыслов долго держится. Да и защита верная от той же скверны людской. С дурными мыслями или чёрной душой здесь делать нечего, сгоришь, и пепла не останется.
--Это что же, другие люди такое и не увидят даже?
--Почему не увидят? Ты вот, видишь? Такие как ты, тоже могут. А другие, нет, потому как мысли надо тоже в узде держать уметь, не только дела. Простым мирянам это сейчас почти не под силу.
--А за что же мне такое счастье? Я вроде тоже не за такими диковинными стенами выросла.
--Есть люди, которые рождаются с приоткрытыми сердцами. Вот самое главное, таких не пропустить.
--Что же это теперь получается – вы такие чудесные, вам все дива земные зреть можно, а остальным только то, что вы позволите?
--Ой не мы, никак не мы. Остальные сами могут ещё больше нашего, что нам при рождении дадено. Только в том случае, если сами того захотят.
--Это ещё как?
--Ну блюсти себя в вере надо. Только не так, что мол в церковь по воскресеньям хожу, молитвы читаю, пост соблюдаю, чего ещё? Каждым днём стремиться не нагрешить, каждым часом радеть не за себя, а за ближнего своего. Вот и будет подвиг над собой, только не на показ, незаметно, чтоб только Богу, да ему об этом известно было. Вот тогда сердце и откроется, да так, что все, кто дар при рождении получили ему пыль с обуви отряхивать, не достойны будут. Поняла что ль?
--Чего не понять у каждого свой крест, своя судьба, вот и тяни её на сколько сил хватит.
--Вот гляжу, силы в тебе много, а разумения, как у малого дитя, да и чуять, то ли не хочешь, то ли не можешь. Судьба, конечно, дадена, но свободны мы, можем её сделать лучше или хуже. Даже выше головы прыгнуть можно, но только нужно это или нет, решать каждому. По моему разумению, чутьё на правое дело не токмо иметь нужно, но и должно.
--Я, что? Собака, какая? Чуять, это ещё чего такое? – Начиная путаться в сказанном, стала как могла защищаться, сама не зная от чего.
--Знаешь, собака собаке рознь. Вот смотри. – И он кликнул так тихо, вроде даже и не звал, а так просто, сказал, между прочим. – Гашенька, где же ты, чего не встречаешь? Не соскучилась? – Откуда-то сзади нас, вылетел огромный снеговик и кинулся к отцу Сафрону на плечи.
--Вот ведь, неугомонная, сколько лет, а всё играешься! Познакомься Агаша – это Гашка, самый лучший охранник этого места. И впрямь тебе судьба сюда было попасть, наследница.
--Наследница? – После чего я посмотрела в глаза собаке, они у неё оказались красными.
--А глаза-то у неё, смотри! – Вытянув вперёд руку и выставив указательный палец, старалась, как можно сильнее обратить внимание на этот явный признак.
--Молодец, увидела, только у неё порода такая. Ей, как и тебе, дар даден, место это беречь. Она нечисть или просто душу тёмную лучше всех почуять может. И ведь не только чует, но и пугнуть может. А живёт она только здесь, выходить ей от сюда нельзя никак. Да она это и сама знает, поэтому уж сколько лет хозяева меняются, а Гашка знай своё – службу несёт. – Гладя, и трепля за ушами, огромную белоснежную собаку рассказывал, стараясь поделиться всем, что сам знал о чудесном месте мой новый учитель.