--Ну раз так, то не обессудьте, сами напросились. – Зло прошипел Влас. Он что-то начал шептать, при этом в некоторых местах даже рычал. На этом перед нами предстала голубая, с зелёными разводами душа учителя, с единственной, чёрной точкой в том месте, где находится голова. Колдун зацепился за неё и стал тянуть с такой силой, что ещё чуть-чуть и о спасении нельзя будет и мечтать. В тени колдуна появилась уже довольно реальная пасть чудовища. Анисим, не выдержав такого зрелища, стал помогать своему старому другу. Вцепившись в колдуна, он стал оттягивать на себя его раскрывшуюся пасть. Верная подруга деда слилась с ним в единое, зелёное существо и нисколько не отставала от него. Но как оказалось, для силы голодного чудовища этого было не достаточно, он тянул к себе души троих Божьих посланников так сильно, что ничего не оставалось делать, как вмешаться в этот явно неравный бой. Я сбросила защиту и попыталась помочь своим благодетелям. Память услужливо подсовывала воспоминания из детства, причём самые его горестные картины. Лица родных людей кружили, не давая опомниться. Всё напоминало сон, который я видела недавно. Меня словно окинуло жаром. Огонь горел во мне с такой силой, что я уже не пыталась спасти от колдуна борющихся людей, а хотела уничтожить источник всех моих бед и страхов. Я старалась выжечь глаза или то, что можно было так назвать, сердце, всю его чернь. Уничтожить так, будто и не было такого гадкого создания никогда. Его губы сначала растянулись в хищной улыбке, которая медленно перерастала в удивление. Тёмная изменившаяся душа вылетела из ненавистного тела, стала метаться по избе, ища выхода или места, где можно спрятаться от меня. Она нападала то на одного старика, то на старуху, стараясь хоть немного отвлечь внимание от себя. Но меня беспокоило только одно, это было как наваждение или болезнь, захватившая ум и мысли только уничтожением. Надо лишь уничтожить страшное тело, чтобы ему некуда было вернуться, только потом распылить и эту страшную душу, чтобы она ушла туда, куда так стремилась попасть при жизни. Я помнила то, что глаз у него нет, поэтому перед нами была сама суть существа. Под моей волей и памятью, его тело стало таять как кусок льда на раскалённой печи. Шипел и коптил, но не отпускал при этом меня ни на минуту, старался зацепиться, да так, чтобы утащить с собой, но я для него оказалась слишком горяча. Даже в таком проигрышном положении, он стремился хоть как-нибудь навредить. Как только тело его исчезло, изойдя чадящей, прогорклой копотью, душа стала пытаться втиснуться в одно из уставших тел добрых людей. Замысел этой хищной грешницы я поняла сразу, поэтому она лишь успела подлететь ко мне поближе, сверкнув красными углями, потом, тонким огоньком метнулась к полу, после чего исчезла. Что со мной происходило позже, воспринималось не особенно чётко. Хорошо помню только, как спрашивала, про то, что с ним в этот раз покончено или нет. Быстрее всех пришёл в себя отец Сафрон. Разведя всех по лежанкам, и оказывая посильную помощь пострадавшим старикам, он с удивлением и беспокойством поглядывал в мою сторону. Как ни странно, кроме огромного опустошения, я не чувствовала ничего. Безразличие ко всему, давало даже покойный уют и расслабление. Лежа на лавке, и смотря перед собой, мне стало так хорошо, что желание существовало единственное, чтобы только никто ко мне не подходил.
--Видишь, девонька, что можешь ты? А я тебя не распознал. Думал, за Трофима тебя сосватать, а как срок подойдёт, так вместо Анисима, да Машеньки, сюда отправитесь. Ну ты мне загадку и заганула… Что ж теперь-то? Сама выбирать должна, только и не знаю, какой выбор лучшим окажется. – Я не хотела ничего говорить, тем более решать, а учитель на радостях всё не унимался. – Ведь это какую силу неразумной девке Господь послал, чтобы мастера матёрого, который годами месть вынашивал так разделать, а? Это ж пока неумеха?! А когда в силу войдёшь, тогда скольким помочь сможешь?! – Добродушно улыбаясь словно ребёнок, которому подарили долгожданную игрушку. Он сидел около меня и радовался. Тихое искреннее счастье светилось в его уставших, ввалившихся глазах. Мне невольно захотелось ответить ему чем-то, поэтому произнесла почти шёпотом.
--Яйца-то не покрасили, с чем на праздник выйдем.