--А куда бежать-то? Заплутаешь, ещё чего доброго. – Уже на толком не сформированные мысли отвечала баба Агаша. – Да я разве отказываюсь, сама тебя выведу, когда срок подойдёт. Только и ты знай своё, учись, да впитывай, чего объясняю, не махай через плечо, всё на ус мотай. Ведь оно как в жизни бывает, близок локоток, да не куснёшь.
--Зачем мне локти грызть-то? Я ни на что не подвязывался.
--А затем, что от судьбы не уйдёшь, сколь ты не оттягивай, а что на роду предписано, то всё равно случиться.
Мы снова замолчали. Переменчивый ветер гладил лицо и уже отросшую маленькую бородку. Я потрогал её рукой. Нет, не отросшая щетина колола мне руку, а именно бородка.
Весь дальнейший путь шли тяжко вздыхая, не обронив ни единого слова. Вышли из леса уже засветло в небольшую чистенькую деревеньку, где тропинка, будто нарочно привела до самой церкви.
Церковь была старая и тем почему то казалась доброй и уютной. Батюшка оказался добрым и обходительным, даже поинтересовался, почему раньше не гостил у своей бабушки, надо бы почаще бывать и не забывать стариков. На что мне просто пришлось дать обещание внимательней быть к своей новоиспеченной бабуле. Служба, на удивление, понравилась. Выйдя из храма, я словно крылья за спиной ощутил. На душе стало легко и спокойно, хоть песни пой. Голубое небо, казалось низким, и облака шли весёлыми, кучкующимися барашками. Вот на этом парящем моменте баба Агаша и поставила меня твёрдо на землю.
--Закрой рот и слушай, только не ушами, а пробуй сердцем, душою слушать.
Остановившись прямо посередине улицы, там, где шёл, я закрыл глаза. Попытался освободиться от всего и, как учила заботливая бабуля, прислушаться к окружающему меня миру. И это случилось, не сразу, но произошло.
--Да, вот оно, слышу, ну надо же, прямо как ты и говорила. – Голоса вливались в меня не раздельно, а как-то вместе, образовывая тем самым один большой поток, наполняя и терзая мою бедную голову. Он звучал на разные голоса, которые перебивали друг друга и, не думая умолкать хотя бы на минуту.
--Нет, я так не выдержу, сейчас голова треснет. Что же они, как птицы, на все лады щебечут?
--Это хорошо, теперь попробуй сосредоточиться на каком нибудь одном голосе и мысленно его пометь.
--Нет не смогу, они у меня мешаются все. – Орал я с выпученными глазами, обхватив голову руками. На что бабушка лишь пристально смотрела в глаза. – Вот это да, вроде получается.
Это оказалось, как на телефонной станции, услышать сразу всех, а потом подслушивать только интересующий разговор. Говорили две молодые женщины о том, как чей-то муж вчера «на рогах» домой приполз, и как Надька с ним с помощью скалки воспитательную работу провела. А потом стали обсуждать всё, что кто-то когда-то слышал за последнее время. Вообщем, сплетни чистой воды. Да, именно слышал, а не догадывался или чувствовал. Можно было услышать разговоры разных людей о разном. Это так захватило меня, что радость, словно у ребёнка, стала гулять в виде глупой улыбки по лицу, захватывая меня целиком. Но от бдительной наставницы было не скрыться.
--А теперь попробуй защитить своё сознание от всех разговоров.
--А это теперь, как же сделаешь?
--Да просто, представь свою голову изнутри и заткни всё то, откуда это в тебя льётся.
--Вот, теперь нормально, прямо, как и было.
И это у меня получилось довольно легко и сравнительно быстро. Я был так доволен собой, что поначалу даже не понял робких прикосновений к моей голове. Что-то невидимое пыталось проникнуть ко мне внутрь сначала осторожно, потом бесцеремонно, будто хозяином своего тела был уже не я, а это нечто. Но хоть и с опозданием, я все же не пустил к себе гостей, закрывшись глухой стеной.
--Молодец! Теперь я за тебя спокойна, отработаешь, и ещё лучше получаться станет. А сейчас пойдём к моей старой знакомой, она нас покормит, да и переночевать у неё не грех, а уж завтра и домой пойдём.