--Ну, ты и хватанула! Это что же такое? – Заново стала просить объяснений Никитична.
--Да не волнуйтесь вы так. Она абсолютно нормальная, даже ещё лучше, чем нормальная. Она, как это сейчас говорят – индиго.
--Это кто ещё такой?
--Это ребёнок с определёнными способностями. Да про это сейчас по телеку говорят, в газетах пишут. Феномен нашего века. Таких детей разным обследованиям подвергают, способности просчитывают. Вот родители по возможности и прячут своих детей, чтоб они не светились. Ясно?
--Ясно-то ясно, что ничего не ясно. Они только и сказали о придурковатости девочки. Ну, то ничего, нормальная, а то нападает на неё и она сама не своя становится. Школьную программу освоить не может. Двойки посыпались, а ей поступать скоро, так хоть в деревне может чуть-чуть оклемается. – Прорвалось наконец у скрытной бабы Кати.
--Не тянет?! – Пришла очередь возмущаться Маринке. – Да мне не интересно стало. Там осваивать нечего. – Скривила свои детские губки девочка. – Вот папа с мамой и испугались. Побоялись шуму, видите ли. Скрывать не было уже возможности, потому как вопрос упирался в то, что меня из восьмого надо срочно в одиннадцатый переводить. А это означало пристальное внимание к моей персоне, а особенно к поведению.
За этими душевными излияниями мы и не заметили, как баба Агаша, присев на стул, закрыла глаза. Она сидела явно о чём-то думая, словно живая мумия, едва-едва шевелящиеся губы выдавали именно задумчивость, а не старческую дрёму.
--Что же это такое? Значит ты не дурочка, как тебя родители мне обрисовали? – Допытывалась баба Катя. – Так ведь таким дитем гордиться надо, а они прячут, да ещё и дурачить придумали. Куда всё катиться? Я бы в своё время сама тобой занялась, да только отстала от такой жизни, многое в ней теперь непонятно стало. Ну, уж в обиду, точно не дала бы.
--Правильно они сделали. – Упавшим голосом, наконец, подключилась к общему разговору баба Агаша. – А я нетерпеливая поспешила. Да кто ж теперь разберёт-то? Может, так по судьбе и положено было, сначала одного, потом другого встретить. Как только справляться стану, вот забота, теперича какая выросла. Неисповедимы пути Господни, воистину, неисповедимы.
Будто сама с собой тихо проговаривала баба Агаша свою проблему. Нам ничего не оставалось, как внимательно выслушать мысли вслух и ждать решения, которое принять предстояло только ей.
--Сейчас всем за стол, потом, что нужно по хозяйству, то подмогнём и спать. Утро вечера мудренее, глядишь, само собой и разрешиться всё. – Вынесла окончательный вердикт стойкая баба Агаша. Её непререкаемый авторитет и тут не дал сбоя, только, на сколько я уже мог её узнать, она решение приняла, а нам оставила роль послушников, которые примут любое её мнение, потому как только оно, единственное, окажется верным.
Утро было солнечным и тёплым. Бабье лето оправдывало себя полностью. Последние ясные дни будто решили обмануть календарь. Даже листва не хотела окрашиваться в жёлто-красные тона. Никак не хотелось верить в то, что сентябрь берёт права в свои руки.
Проснувшись, мы с Маринкой встретились у летнего умывальника.
--Ты не в курсах, чего там твоя бабуля надумала? А то, я гляжу, она здесь как у себя дома командует, да и моя ей без всякого подчиняется.
--Не-а, но в принципе, как я понял, с нами пойдёшь, к Агаше в дом. Она, наверное, решила о тебе заботу проявить, вообщем не парься, тебе всё одно хуже не будет.
--Знаешь, мне что-то не улыбается к твоей бабаке пилить. У своей, со скуки сдохнуть можно, а у твоей тем более. Загрузит работой колхозной вот и вся дискотека. А насчёт общего языка с ней, так это даже во сне не присниться. – Грустно делала выводы девочка, и так стало её жалко, что захотелось хоть чем-то утешить.
--Моя баба Агаша добрая, ты не думай, первое впечатление всегда обманчивое. – Утешитель из меня был никакой, да и быстро как-то приелось это. В конце концов, я находился в худшем положении, чем эта девочка. Её судьбу решали всё-таки у неё на глазах, а мою вместо меня кто-то. Да, выбора нет порою ни у кого или выбирать человеку подчас трудно, а скулить и жаловаться лучше и надёжнее получается, кто ж его разберёт. Но любому принять действительность, какая бы она не была проще, нежели принять судьбоносное решение.
За завтраком все молчали и смотрели на красное опухшее лицо Никитичны с отёчными глазами. Подняв глаза, она наткнулась на наш с Маринкой недоумевающий взгляд.