--Может, по старой памяти ещё и руки распустишь? Нет? Правильно, в этот раз тебе бы это даром не прошло. Давай, Фёдор, бери дурёху и пошли от этого мужика.—Вставая, Мария протянула руку к своей дочери, но отец в мгновение ока оказался между ними и собой заслонил девочку от незнакомой ему женщины. Что произошло дальше, одному Богу известно, только это не было последней встречей бывших супругов. После им пришлось встречаться ещё, что происходило при этом их свидании, Трифон не говорил никому, только стал днём вроде человека, а ночью, вроде привидения. Вот таким, каким ты его в лесу и видел. Даже вечером при тени он всё едино – человек, а вот ночью, да при том, когда быстро темнота спускается – сразу прозрачным становиться. Анютка тоже от непрошенных гостей ушла и стала с отцом скитаться. Куда он, туда и она. Пока не узнали, что девка силы имеет, прошлое и будущее просматривает, сильно за неё опасались. А как только поняли, так позволили ей не только отца защищать, но и сами защиты разные ставить научили. Вот она-то и разглядела тебя, да и рассказала, про того, кому под силу его освободить, а заодно и себя найти в этой жизни. – Исподлобья поглядывая на меня, продолжал свой рассказ Трофим. Мысли бродили в голове, как неприкаянные. Современный, взрослый человек попал в сказку или понятней и ближе в сумасшедший дом.
--Это про меня, что ль?
--Про тебя, родимый. А как ты это сделать должен, лучше не спрашивай, то только тебе явиться может. Только верь им, они весь твой род просмотрели, но ни кому не удалось помочь, а тебя на ту пору и на свете не было. Стало быть, ты последняя надежда у них.
--Вот так да! И с чего только мне такая радость? – Удивился я, пытаясь скрыть наплывшие «родовые» воспоминания из различных снов. – Так ведь и баба Агаша говорила, когда я к ней попал, что положенное всё равно произойдет, и каждый для своей работы рождается, для своей судьбы. А как только всё сделает, только чтоб на то Божье благословение было, к нему на суд идёт.
--Ну раз с Агашей ещё это обговаривали, то знать тому и быть. Вот как день за половину перевалит, так и пойдём с тобой.
--Это ещё куда?
--С Трифоном свидеться надо. Да не переживай, я с Анютой уже сговорился. К ночи ждать станут.
--А как же наука твоя? Чем я неуч помочь смогу, если с твоих слов многого понять и принять не могу.
--Никуда она не денется. Сначала почувствовать необходимо, то что ты нужен, а потом уж думать чему тебя учить. Трифон никому и никогда не открывался до конца, а тут сам желание высказал перед тобой полностью исповедоваться. Ему, почему-то прежде важно твоё прощение и понимание, а потом уж и помощь, если, конечно, после этого ты захочешь ему помочь.
--Что же такое ещё можно про него узнать? Ты вроде всё доходчиво рассказал.
--Да это лишь присказка, вся сказка впереди. Ты её сам от Трифона должен выслушать, а потом и думать станем.
--Подумать это хорошо, только и представить не могу, чем мне заниматься придётся.
--Самое главное – ничего не бойся. Коли злого умысла на это дело не имеешь. Да ещё помнить надо, что лишнего Господь рабу своему не пошлёт, только то, что под силу перенести. А вот от сюда выходит, что пришло и твоё время выбрать: либо отказаться и домой отправиться, да с тоской смертельной бороться, либо дело доброе сделать, да себя познать.
--Что-то мудрёное сказал. Понять трудно тебя, пока, наверное, не встречусь, да не выслушаю этого прозрачного деда.
--Ничего про тебя не скажу, потому, как не знаю про тебя ничего – закрытый ты. Вот девчушка, которая с тобой шла, та, да. Она вся, как на ладони. А тебя не понять, и даже просто покопаться в тебе страшно.
--Это ещё почему?
--Больно много в тебе намешано. Всего по чуть-чуть, потому всего много слишком. Хорошо только одно, что кем захочешь, можешь стать.
--Так ведь сам говорил, что выбор у каждого человека есть. Он ему при рождении ещё даётся.
--Да я и не отказываюсь, что есть, то есть. Только у тебя он слишком большой. Говорю же, намешано больно много. Дорожки твои больно разные, ко многому ведут, а вот которую ты выберешь понять или увидеть нельзя. Не читаются они – выборы твои.
--Это ещё как, не читаются? Ты что же меня словно куклу со всех сторон вертел?
--А то, как же! И я вертел, и Агашенька. Только у нас к тебе нет входа – знания дать можем, а увидеть дальнейшее, как ты с ними поступишь – нет. Душа вроде светлая, но закрыта ото всех. Такое редко встретишь, если честно, то у меня – впервые.