Эдуард перебирал все аргументы за и против признания в использовании инсайдерской информации в данной ситуации. С одной стороны признание в инсайде могло привести к существенно менее тяжкому приговору для него лично, но с другой стороны, возможно, адвокаты смогли бы уладить данный вопрос мирно и «обелить» его запятнанную репутацию, пользуясь особенностями процессуального права. Но с другой стороны – отказ предоставить информацию по инсайду, грозил ему втягиванием в историю с терактом в качестве заказчика с весьма сомнительными перспективами. В этом случае даже его связи «наверху» в финансовом мире будут бессильны – никто из политиков не станет связываться со столь дурно пахнущим делом. А все улики против него были на лицо – ведь их фонд единственный, кто занял столь значительную позицию против бумаг компании на рынке, в расчёте на достоверную инсайдерскую информацию, и, соответственно, только фонд стал основным бенефициаром злосчастных взрывов. Но чтобы доказать непричастность к терактам надо было сдать свои связи в московской энергетической компании.
Понаблюдав в течение определённого времени за эмоциями, стремительно проносившимися по лицу Эдуарда, консультант произнёс – «Эдуард, от Вас нам нужна только информация, чтобы поверить в Вашу непричастность к событиям, не более. Мы не собираемся записывать показания, разговор и собирать какую-либо документальную информацию – это не касается нашего дела».
«Вы не будете записывать разговор?» – недоверчиво переспросил Тихомиров.
«Не будем» – кивнул консультант и, обращаясь к подполковнику, попросил – «Виталий, включите устройство глушения связи и проведите идентификацию записывающих устройств, если таковые имеются в комнате». Устройство глушения связи было включено – Виталию оставалось лишь демонстративно открыто поставить его на стол. Через 3 минуты сканирования помещения аппаратурой для обнаружения жучков и камер Виталий удовлетворительно кивнул – жучков нет, кроме сотовых телефонов.
«Господа, выключите Ваши сотовые телефоны и сложите их на центр стола» – обратился ко всем присутствующим консультант. Присутствующие с обеих сторон выполнили данное требование, образовав тем самым на столе нечто вроде минимаркета устройств сотовой связи – от ультрасовременных устройств, до античных моделей, в зависимости от бюджета их владельца.
Эдуард, не столько убеждённый продемонстрированной искренностью консультанта, сколько возможными последствиями отказа, наконец, сделал свой выбор и начал рассказ – «Мы действовали по инсайдерской информации. По нашим данным, прибыль энергокомпании будет почти втрое ниже за счёт формирования существенных резервов по плохим долгам в результате роста неплатежей отдельных крупных промышленных потребителей и, в том числе, из-за проблем с взаиморасчётами с энергосетевой компанией».
«Откуда данные? И почему Вы так рано встали в позицию по бумагам? До публикации отчётности почти полтора месяца – зачем было так рисковать?» – продолжил допрос консультант.
«Данные напрямую от финансового директора компании» – неохотно признался Эдуард – «Он мотивирован – бенефициар одного из наших кипрских фондов по энергетическому сектору России и иные формы мотивации. Ждать не стали, поскольку, падение прибыли колоссальное, а через неделю, по подтверждённой статистике, информация точно просочится на рынок – сработают другие инсайдеры».
«Вызывайте его сюда – с документами – мы должны убедиться, что это правда» – распорядился консультант.
«Только не сюда! Все узнают – это же катастрофа!» – взмолился Эдуард – «В соседней башне у меня апартаменты – я назначу встречу там – мы с Вами будем там через 10 минут».
«Действуйте, но оперативно – у нас каждый час на счету» – жёстким тоном приказал Алик.
Через десять минут все участники этой «конфиденциальной встречи» уже сидели в жилых апартаментах господина Тихомирова на 17 этаже другой башни. Эдуард, не мог представить в какой форме ему следует изложить финансовому директору сложившуюся ситуацию. Голова раскалывалась, но мыслей не приходило.
«Мы не хотим огласки» – внезапно вмешался в мыслительный процесс Эдуарда консультант – «Представьте нас крупными теневыми российскими инвесторами из нефтянки, крайне обеспокоенными сложившейся ситуацией и опасающимися за свои инвестиции в Ваш фонд. Скажите, что позиция по бумагам выглядит крайне компрометирующее в связи с терактом, и мы очень встревожены состоянием дел, а такими деньгами не шутят. Отметьте, что мы не хотим потерять всё, если вскроется, что фонд был причастен к теракту. Далее, убедите его в конфиденциальности разговора и полном доверии к нам. Потом заверьте нас в его присутствии, что короткие позиции в деривативах не столь видны, как в обычных акциях, а сами позиции будут закрыты позже, когда ситуация с блэкаутом Москвы нормализуется, хотя и с меньшей прибылью. Всё чтобы фонд не показал феноменальную прибыль по сомнительной сделке, вызвав тем самым лишние подозрения и обвинения в причастности к теракту» – жёстко проинструктировал руководителя фонда Алик.
Эдуард готов был упасть на колени перед консультантом после этих спасительных слов.
На срочный звонок Тихомирова финансовый директор московской энергетической компании откликнулся оперативно и уже через пятнадцать минут прибыл на место с необходимыми материалами. После весьма обстоятельного представления ему присутствующих крупных «теневых» российских инвесторов из нефтянки и описания ситуации вокруг сделки, финансовый директор быстро понял, что дело приобретает крайне негативный оборот. И чётко понял, что от того как эффектно и правдоподобно он уверит присутствующих нефтяных инвесторов в корректности инсайдерской информации, зависит не только его деловая репутация, но и жизнь, особенно, принимая во внимание, масштаб их инвестиций и неподдельный испуг на лице Эдуарда. Финансовый директор был чутким и разумным человеком, в результате чего, быстро, доходчиво, эффектно и максимально понятно презентовал «инвесторам» внутреннюю информацию компании об ожидаемых провальных финансово-хозяйственных итогах второго квартала, убедив их в наличии всех оснований для подобной позиции по бумагам компании.
Через 30 минут после презентации, окончательно удовлетворив любопытство группы нефтяных инвесторов, вопросы которых озвучивал в основном стройный молодой человек, одетый в изящный костюм тёмно-синего цвета, в аккуратных очках прямоугольной формы, финансовый директор уехал.
«Нам пора, коллеги» – сказал Алик, обращаясь к членам следственной группы.
«А ордер?» – нерешительно спросил Виталий, смотря на всё ещё дрожащего Эдуарда и его подчинённых.
«Это нас не касается – со службой по контролю финансовых рынков они уладят вопрос самостоятельно» – отрезал консультант – «У нас же нет никаких улик, и документального подтверждения сказанного. Версию закрываем. Ордер аннулируйте в установленном порядке. Нам пора – и так столько времени потеряли». С этими словами консультант вышел из апартаментов и направился к лифту. Не найдя что возразить, все последовали за ним.
Эдуард сел в кресло и, глубоко выдохнув, перекрестился. Руководитель инвестиционно – аналитической службы, робко стоявший всё это время в углу комнаты, рухнул в соседнее кресло. Каждый из них за эти два часа постарел года на два или даже более. Эдуард посмотрел на коллег и решительно сказал – «Сейчас фиксировать не будем – пусть хоть половину прибыли по сделке потеряем – чёрт с ней – главное теперь выйти сухими из воды. А со службой по контролю финансовых рынков договоримся – не в первый раз». Вице – президент фонда одним движением вскрыл бутылку дорого коньяка, стоявшую на столе, и наполнил до краёв стоявшие три бокала для вина коньяком. После такого необходимо было даже не выпить, а точнее им нужно было просто напиться…