— Я не прочь поучаствовать в вашем поединке. Что вы не поделили?
— Мы помешали друг другу. Не поделили одну улицу, так скажем.
— А разве это повод для сражения? Ходите по разным улицам.
— Понимаете, Льен, иногда случается так, что одна и та же улица бывает дорога и жизненно необходима в одинаковой степени двум диаметрально противоположным натурам.
— Простите, друг Паркара, я, конечно же, не учел ваш гордый нрав, когда задал этот вопрос.
— Вопрос был неуместен, но я на вас не в обиде. Вы мой друг, и вы согласны помочь мне.
— Да, я готов. Мы уже идем?
— Сначала я вас угощу обедом. Плохо драться голодным. Я от этого становлюсь более кровожадным.
— C другой стороны — голодному двигаться легче, — заметил я.
— Перестаньте, Льен. Когда это хороший перекус помешал нам убить какого-нибудь наглеца?
— И то — правда!
— Зайдем в этот кабачок и сядем поближе у выхода, а то здесь такая духота. — Эй, слуга, принеси этому достойному кэллу бутылку самого лучшего вина, что имеется в вашей харчевне.
Мы мирно осушили бокалы, и я приступил к отбивной. Но тихое течение нашей трапезы было прервано шумным и бесцеремонным поведением королевских стрелков.
Особенно среди них выделялся один — высокий, худой, рябой и рыжий человек, лет сорока, в потертой кожаной курточке и форменных штанах. Его лук стоял возле него, а с плеча свисал колчан со стрелами, он даже за столом не потрудился его снять.
Все нахваливали мастерство этого парня.
— Да, славно ты уделал Битла из Ольгири, а уж как он спорил с нами.
— Теперь, пусть жалеет о своем расписном колчане, — самодовольно усмехнулся он.
— Но ты, Мураш, зря не повторил попытку, о которой он настаивал! Был бы теперь с его курткой, на которую он хотел поспорить.
— Что я — зверь какой! Раздевать его зараз! Пусть прибережет куртку для другого дня.
— Никто в мире не стреляет так хорошо, как Мураш! — закричала толпа, — Выпьем за него, гип, гип, ура!
— Эй, потише! — урезонил их хозяин.
— Чего тебе, старый хрыч! Не видишь, королевские стрелки гуляют?
— Наш товарищ с одного выстрела сбивает птицу, летящую в небе, всадника, которого несет конь. Его сам король жаловал наградой.
— Но вы мешаете другим наслаждаться обедом в моем заведении.
Вместо того, чтобы утихомириться, они стали вести себя еще более буйно и невоздержанно, брызгаться вином и орать во всю глотку.
Паркара, которого все поначалу забавляло, и он тихо усмехался, наконец, не выдержал:
— Эй, вы, хвастуны-горлопаны, чем докажете свое хваленое мастерство? Спорим, что я отобью своим мечом с десяток твоих стрел, и ты ничего не сможешь сделать.
Что тут началось! Они все разом загалдели, что такое невозможно и стали насмехаться над нашим Паркарой.
— Видишь золотой бааль? Он будет твой, если попадешь в меня с расстояния двухсот шагов, вон с той крыши хотя бы.
А я буду стоять под мафлорой, идет?
Лучник пожал плечами и сказал, что он согласен, но спросил: чем заплатить ему.
— Отдашь мне свой расписной колчан, хвастун.
— Согласен! — вызывающим тоном ответил Мураш.
Итак, вся компания с шумом вывалила на улицу, и каждый из участников занял свое место. Зрители расположились вдоль улицы.
Лучник, запрыгнув на крышу высокого сарая и натянув тетиву, стал целиться. Полетели стрелы.
Мой товарищ и в самом деле оказался до чрезвычайности ловок — он умело отбил восемь стрел. Но вот, девятую поймать не успел: она со свистом вонзилась ему в правое предплечье. Он выругался от боли и помахал рукой — Мол, все кончено!
С кислой миной отдал Паркара золотой бааль, признав искусство лучника, потом напрягся и выдернул стрелу. Брызнула кровь.
— О, демоны! Я испачкал костюм! — громко воскликнул он. Окружающие поддержали его одобрительными криками.
— Число девять никогда не было для меня счастливым, — сказал он мне сконфуженным голосом. — Придется вернуться в трактир и перевязать рану.
— Вы не сможете драться! — сказал я.
— И что хуже — мы опаздываем.
— Позвольте, я заменю вас.
— Вы окажете мне огромную услугу, Льен. Этот элл хорошо фехтует, а моя рука — вы сами видите, а всему виной эти крикуны и хвастуны, стрелки Тамелия.
Забинтовав рану моего друга, мы пошли на улицу Трех Собак, где нас заждался наш противник.