— Лежите смирно, я обработаю ваши ноги мазью.
Я старался сдерживать стоны и распрашилвал Гельенду о ее житье. Она скрывалась в этом глухом местечке.
Она три дня врачевала меня, хотя мне казалось, что понадобиться вечность, чтобы исцелить ожоги. Но сила ее дара была так велика, что страшные раны затянулись, я почувствовал силу и исцеление.
В глазах Гельенды была мировая скорбь и жуткая усталость.
— Льен, — сказала она, — я хочу подарить вам один предмет. Это священная вещь и в честных руках она способна творить чудеса. Мне было откровение, что в скором времени она вам понадобится. Вот, держите.
Гельенда протянула мне пояс, основа которого была буквально соткана из тончайшей серебряной сетки, с кожаными вплетениями, с орнаментом и серебряными цепочками, и вкраплениями полудрагоценных камней, и вставками с эмалью — все это странным образом перевивалось.
— Он защитит вас от ударов магии и исцелит, если получите сильную рану.
— Но я не могу принять такой подарок, — возразил я.
— У вас он в большей безопасности, чем у меня. Про этот пояс прознали сильные мира сего, они все равно отнимут его у меня.
Пришлось опоясаться этим предметом, который Гельенда называла: пояс Велеса. Особых перемен в своем самочувствии я не ощутил. Но, поблагодарив Гельенду, смирился с ее причудой, решив, что в любой момент смогу снять с себя этот навязанный мне подарок.
Я простился с ней и вернулся в Мэриэг, где меня заждались мои друзья. В моем доме был военный совет — собрались все четверо, и пытали Джосето Гилдо. Когда я вошел, улыбаясь, как ни в чем не бывало, все разом набросились на меня.
— Что это значит, где тебя демоны носили? — проревел Паркара.
— Орджанг, мы беспокоились! — взволнованно сказал Влару.
— Если уж решили провести время у какой-то красавицы, — укоризненно сказал Караэло, — то могли бы хотя бы предупредить.
Мы уже думали, что вас убили.
Брисот молча пожал мне руку.
— Мне тут пришла в голову идея, что неплохо поправить здоровье: целебные мази и все такое! — отшутился я.
— Мази? — Паркара вытаращил на меня глаза.
— Обжегся на своем желании, — снова отшутился я.
— Ладно, у вас завелись секреты, — сказал Караэло, — главное, что вы живы. Принц-то как обрадуется, он уже вас похоронил.
— Не стоит так торопиться, я живучий!
— Это событие следует отметить.
— Да, только мне бы хотелось сначала сделать одно маленькое дельце. Оно займет не более минуты.
— Мы подождем тебя в 'Перце'.
— Хорошо, друзья мои, я скоро к вам присоединюсь.
— Слушай меня, Джосето, внимательно, — сказал я, когда все ушли, — одевайся-ка ты в самое лучшее и ступай во дворец.
Там попроси встречи с герцогиней Джоку, скажешь, что от меня, вручишь ей этот ящичек и тут же возвращайся домой, понял?
— Все понял, хозяин. Отдам ящик герцогине и иду домой.
Я быстро написал записку:
'Милая герцогиня, здесь то, что очень хочет видеть наша королева. Вечно преданный, первым женщинам Ларотум, баронет Орджанг'.
Запечатав послание, я отдал его Джосето и велел вместе с ящиком вручить Кафирии Джоку. Он, насвистывая плутовскую песню, помчался выполнять поручение.
Мне же и в самом деле захотелось плотно покушать и выпить за свое измученное здоровье. Я пошел в 'Корону и Перец', где меня уже ждала вся честная компания. Звучали громкий смех и музыка. Влару наигрывал что-то на гитаре. Я прислушался к словам.
Здравствуйте, мои друзья,
Собрались мы вместе
За бутылкой: вы и я,
Без хвалы и лести.
На столе стоит еда
Стынет, остывает.
Это дело — не беда,
Всякое бывает.
Помню — было: не дождем,
Кровь текла рекою.
Сядем братцы, обождем,
Что в душе — не скрою.
То скорбит моя душа
О друзьях убитых,
Что в земле сырой лежат,
О битвах знаменитых.
Ты развей мою печаль,
Песня, звуком вольным.
Нынче — песня,
Завтра — сталь.
Все! Грустить довольно!
Будем пьяны!
Веселей, песня моя, лейся!
Песня-песенка. Смелей!
Чаша, не разбейся!
Все бурно поддержали эту песенку-тост поднятием бокалов, и я осушил свой вместе со всеми.
Влару обладал красивым звучным голосом, чуть хриплым, невысоким и не низким, хотя ему были подвластны и такие звуки. Его голос приятно слушался, и частенько товарищ наш радовал всю компанию за шумными застольями разными песнями. Знал он их немало. Были и фривольные куплеты, и томные серенады, мне по душе пришлись песни… романтического склада, в которых были смысл и душевность.