Обсуждались подробности турнира.
Вышло так, что я разговорился на эту тему с Рантцергом.
— Вы еще не устали от празднеств сэлл Рантцерг? Черный Город полон разных приезжих. Как вам удается следить там за порядком?
— Любое замкнутое общество всегда устанавливает свои порядки. На днях поймали пришлого вора — ему отсекли руку и выкинули за крепостные стены местные воры. А вот вы, еще не устали праздновать на этом празднике жизни? — с иронией спросил меня Рантцерг.
— Завтра меня ждет еще один — самый важный для рыцаря праздник — турнир.
— Для кого праздник, а для кого — величайший риск.
— На турнире всегда есть риск… проиграть.
— Но не собственную жизнь. Вы смогли бы отказаться от участия, зная, что ваше присутствие может быть полезно одному человеку?
— Кому?
— Некто желает воспользоваться суматохой праздника, чтобы устроить покушение.
— Вы намекаете, что принцу грозит опасность?
— Боюсь, что не только ему! Постарайтесь предупредить коннетабля, вы, кажется, дружны с герцогиней Джоку.
— Вам это точно известно? — спросил я, глядя в умные и серьезные глаза Рантцерга.
— Это мне точно известно, — уверенно сказал он, — на празднике будет покушение.
С большим сожалением я решил отказаться от турнира. Гораздо важнее было защитить жизнь принца, и это стоило любых призов.
Я сообщил свое решение друзьям, они удивились, но, зная мой скрытный характер, приняли это спокойно, очевидно догадываясь, что у меня есть на это свои причины.
Принц также был удивлен, ведь я еще недавно обсуждал со всеми подробности турнира.
— Вы не собираетесь выйти на поединок?!
— Я вывихнул плечо, и оно теперь побаливает.
— Какая жалость, — разочарованно сказал Орантон, — такой хороший воин и не будет на ристалище вместе с остальными моими людьми.
Наступил знаменательный день.
Этот турнир был похож на все прежние и все же он отличался от них. Все было также торжественно пышно и красиво, за исключением одного: человеческих помыслов. А один помысел был таков: неугодных королю людей собирались попросту убить.
За городом на огромном поле были сооружены помосты для зрителей, расставлены разноцветные палатки, вбиты столбы со знаменами и гербами.
На высокой трибуне, на самых почетных местах сидели жрецы Дарбо: пятнадцать человек в желтых одеждах.
Двенадцать из них возглавляли храмы в провинциях, а трое были, собственно говоря, Верховными жрецами… и очень важными персонами. Их звали: Немил Авалтеп, Миролад Валенсий, Есталий Полтрит. Каждый из них был по-своему примечателен. Авалтеп, высокий худой мужчина с горящим взором — в нем чувствовалась сильная склонность к фанатизму. Валенсий был другим — тонкие черты подвижного лица, на котором одно выражение мгновенно сменяло другое, и невозможно было уловить по его лицу, что он чувствует. Он был умен, очень умен — это чувствовалось! Есталий был тяжелым, как бегемот и готов придавить своим весом каждого, кто посмеет ему перечить, но уста его были сладкоречивы — это так не вязалось с тем, что я про него понял. Пожалуй, из всех этих людей я бы опасался Миролада Валенсия: он точно знал, как устроить дела божественные в мире людей — он точно видел дорогу к своей цели: стереть все, что помешает вере, то есть его интересам, и утвердить ее окончательно.
Я вдруг неожиданно для себя перехватил внимательный взгляд этого человека.
Самую лучшую часть трибуны занимала королевская семья. Важно восседала королева Ларотум, одетая не в пример супругу — вызывающе ярко. Блеск ее драгоценностей слепил глаза. Возле короля сидел юный принц. И все время король тихо переговаривался с сыном — заметно было его благодушное настроение. По правую руку от королевы расположилась принцесса Гилика.
По левую руку от Калатеи Ларотумской заняла роскошную ложу ее сестра, в сопровождении пышной свиты из десяти фрейлин и десяти придворных.
Очень интересная дама эта эрцгерцогиня Онцерия Акабуа, родная сестра королевы Ларотумской. Это была высокая и худая женщина лет тридцати. Держалась прямо и гордо. Голову ее венчала высокая прическа из черных волос. Немного длинный прямой нос, резкие скулы, темно-зеленые глаза и в тон к ним узкое платье всевозможных оттенков зеленого цвета: от нежно-зеленого до темно-малахитового. Она одевалась в цвета знаменитого змея. Одно плечо ее было обнажено и вся рука от линии плеча закована в переливающиеся браслеты. Высокое нашейное украшение из черных бриллиантов и изумрудов мешало ей поворачивать голову и возможно потому оно заставляло держать ее гордо-приподнятой. Тонкие губы плотно сжаты, бледные щеки оживлял лишь блеск изумрудной серьги в одном ухе. Появление этой принцессы привлекло к себе любопытные взоры. Это был первый визит Онцерии в Ларотум.