— И что дальше?
— А дальше дали они мне письма и голубей дюжину. Письмо для вашей милости вот, — Кальмон закопался опять в сумке; достал, наконец, и вывалил на стол не одно, а два письма — запечатанные в пакеты зеленым сургучом с гербами Всеобщей тороговой компании Гальвии, — и для Императора тож. Не велите казнить, ваша милость, не мог я отказаться, слишком важные то люди были! — И Кальмон повалился на колени.
— Вставай, любезный, нечего тут. Ты правильно сделал, мне любые сведения нужны. Буде кто тебе упрёки делать станет или, того хуже, в предательстве обвинит — говори, что поступал по моему повелению, и отсылай ко мне.
С Гальвией всё было очень непросто.
Это была страна, с которой Империя одновременно находилась в крайне враждебных отношениях (ещё бы, после стольких войн!) и в отношениях взаимовыгодной торговли (ещё бы, при такой потребности в продуктах друг друга, которые нечем было заменить!).
Гальвия нависала над северными границами Империи (от которых выгодно была отделена обширной горной страной, где умеренно процветали четыре из восьми имеющихся в метрополии исторических Марок). Но куда важнее было то, что Гальвия, оседлавшая эстуарии двух крупнейших на континенте рек, сохранявших судоходность почти что до степей Восточного Уллузана (Родан на юге) и почти что до тайги загадочных земель Криев-Валодов, где непонятно кто правил непонятно кем, и, как говорили, вовсе не было городов с нормальными каменными домами (Иззил на севере), так вот — Гальвия сидела на важных водных торговых путях. Сидела много столетий, что не замедлило привести к появлению у гальвийцев сначала толкового речного флота, а потом — ещё более толкового морского.
Пока Империя в своём Южном море отбивалась от галер косоглазых карракийцев, крючконосых гиккосов, чернокожих мауронов (ну ладно, не всегда отбивалась, чаще, вообще-то, наоборот) — с гальвийцами воевали на суше, с переменным успехом. В итоге, у Империи случился высокоразвитый и очень мощный галерный флот, прекрасно показывавший себя в течение нескольких сотен лет на Южном море.
А потом самые-самые юго-западные народы Империи, те же сотни лет добывавшие рыбу для пропитания на совершенно непригодных для боя суденышках, жившие в глубоком тылу Империи как со стороны народов Южного моря, так и со стороны народов Севера (и не думайте, что только гальвийцы из них агрессивны), — развили свои судёнышки для плавания в океане и стали-таки по нему плавать.
И тут оказалось, что за Южным морем есть не только мауроны, но и другие народы, чем южнее, тем темнее кожею. А у этих народов есть очень, очень много интересного для торговли: красивые и прочные породы дерева; драгоценные камни, цены которым эти народы вовсе не знали; пряности — и чем дальше на юг, тем больше и дешевле!
Было у них и золото, и серебро, и медь, но не в таких количествах, чтобы стоило те земли завоёвывать ради них. А вот торговать…
Народы юга (и юго-востока, после того, как однажды корабли Империи обогнули Южный материк и пошли на север) не знали, что такое сталь. Их железо было мягким, клинки из него легко гнулись и не держали заточку.
Народы юга (и юго-востока) вовсе не знали стекла.
Народы юга (и юго-востока) не знали пороха.
Попробовав эти продукты развитой промышленности Империи, они восхотели ими обладать.
И они готовы были за них отдавать то, чем богаты были их земли — и чему цены они вовсе не знали.
Торговля Империи стремительно подняла её благосостояние. Крестьяне (!) могли себе позволить не то что солить ежедневные блюда — они их посыпали пряностями и острыми, и ароматными!
В домах не то, что знати — зажиточных горожан появилась мебель из приятно пахнущего заморского дерева.
Дамы стали пользоваться ароматами, приготовленными из заморских растений — мастерство имперских алхимиков усовершенствовало природные качества привезённых с юга и юго-востока материалов.
А потом у Империи появилась Заморская Марка. Земля, которая была богаче, чем любые другие земли в этом мире. Земля, которая — вся! — принадлежала Империи и входила в неё как неотъемлемая часть.
И вот вся эта роскошь, вся эта торговля, все эти поставки — были зависимы от моря, от кораблей, от их безопасного передвижения.
В самом начале имперским кораблям ничего не угрожало, кроме сил природы: да, бывало, корабли пропадали, попав в шторм, вылетев на камни, выбрав неверный курс и сгинув в безызвестности.