Дорант обескураженно промолчал. Он никогда не думал о Заморской Марке в целом. Его интересовали свои собственные дела — а Император, при своём малолетстве, имел достаточно образования, чтобы рассуждать о делах Империи и отдельных её частей.
«Государственный ум, — подумал Дорант, — из него может действительно выйти хороший Император».
И тут Его Величество Доранта разочаровал:
— Не больше, чем три десятка! — Заявил он безапелляционно.
Дорант же точно знал, что только у тех людей, с которыми он был знаком лично, кораблей намного больше.
— Да простит меня его величество, — Император сморщился, будто разжевал кислейший зелёный плод лиммы, — но на самом деле Марка располагает куда более многочисленным флотом, чем вы обозначили. Только тех кораблей, кои находятся в её портах одномоментно — более пяти десятков, а если дождаться прибытия кораблей, принадлежащих здешним судовладельцам, плывущих сейчас в океане или же находящихся в Империи — то будет их около сотни.
— Как такое может быть, комес? — Спросил Император, судя по титулованию Доранта, им недовольный. — Мне даже не Сетруос это рассказывал — Светлейший дука Санъер отцу моему докладывал об этом.
— Да простит меня ещё раз его величество, — снова вызвал Дорант гримасу у Йорре, — но люди, зарабатывающие на перевозке грузов из Марки в Империю и из Империи в Марку, не все свои корабли регистрируют в портовых книгах как коммерческие корабли Марки. Из тех, что зарегистрированы в Империи — многие на самом деле имеют хозяевами здешних жителей, причём в основном из высшей знати. И особенно из высшей знати Заморской Марки. Здесь, в Марке, слишком высокие налоги на судовладельцев.
— Так и ты тоже их не платишь?
— Я как раз плачу. Плачу и плАчу. Но мне и моим кумпанионам нельзя подставляться, мы люди мелкие. Это вот родня вице-короля, как покойный дука Таресс, другие вельможи со связями в имперской столице могут, их никто не тронет, если что. А нас — сметут, дай только повод. И мы платим почти вдвое против того, что платят люди дома Аттоу или дружки вице-короля. У его зятя шесть кораблей ходят сюда три раза в год, и все занесены в книги имперского флота в Марриде. А ещё многие под аллирийским флагом ходят, аллирийцы за небольшие деньги кого угодно в свои книги внесут, лишь бы капитан был из тамошних, или шкипер. Один раз заплатил — и больше ни о чём не думай, хоть это и не разрешено по закону. И никого это не волнует, ни здесь, ни в Империи.
— Что же твоя «Прекрасная Саррия» не под аллирийским флагом, у тебя же капитан аллириец?
— Не хочу я втёмную дела вести, случись что — за меня вступиться некому, род мой в Империи давно уж не близко к трону стоит.
— Так бывший комес Агуиры родня тебе — ведь он был близок к трону?
— Да мы не близки к нему. Его прабабка была сестрой нашей прабабки. Он про родство и не вспомнит, ежели что.
У Доранта из высшей знати в роду был только покойный архипастырь Уорский. Ближе сержанта компаниды личной охраны Её величества, дядюшки Доранта со стороны матери, к трону и не подходил никто. Во дворце бывали, и покойному Императору лично службы разные оказывали, но крепких связей на самом верху не было у дома из Регны после смерти деда Доранта, и к вельможам ближние родственники его не относились.
— Ну тогда скажи мне, сколько все-таки кораблей может выставить Марка?
Дорант задумался.
— Полагаю, Йорре, что если прямо сейчас, из тех, которые в портах Акебара и ближайших к нему, — не меньше полусотни кораблей от восьмипушечного и выше. Только собирать их придётся с месяц. И начать с того, чтобы запретить выход из портов. А то половина разбежится, владельцам для боя корабли отдавать невыгодно.
— Так нам не нужны гальвийские корабли?
— Отчего же? Как раз нужны, причем именно сейчас. Потом свои подоспеют, а пока, — тут Дорант замялся.
— Говори, я вижу, что у тебя на языке что-то неприятное.
— Ваше Величество пока ещё не показало, что обладает силой, достаточной для того, чтобы вернуть себе законную корону. Победа при Сайтелере — это мелочь, проба сил на слабом противнике. Поэтому владельцы кораблей будут тянуть сколько смогут, под любыми предлогами. А на любом корабле можно много найти причин, чтобы нельзя было выйти в море. Или, по крайней мере, чтобы нельзя было выйти в море быстро.
— И что нам с ними делать?
— А что с ними можно сделать? Способов три всего: либо купить, либо принудить, либо убедить.