Йорре помолчал. Доранту можно было не продолжать: Император знал и состояние казны, и состояние войска: они исключали первые два способа.
Третий… Примером третьего был как раз Дорант.
— Ну что ж… Пока у нас под рукой только гальвийцы да твои корабли. Скажи, нам хватит этого, чтобы взять Акебар?
Дорант задумчиво ответил:
— Если будет так, как написал мне один человек оттуда, то может и хватить. И если мы не наделаем глупостей до того, и если дом Аттоу, напротив, их наделает…
Глава 16. Интерлюдия пятая
Гильдмайстер Флоан Ронде, скривившись, листал страницы большой и толстой книги, которая лежала перед ним на привычном громадном рабочем столе.
Если бы кто-то знал, что гильдмайстер тащит его из Кармона в обозе, его бы, возможно, не одобрили. Дорант из Регны, ныне комес Агуиры, скорее всего, заставил бы стол выкинуть. Но Флоан Ронде знал, что делает.
В стол были встроены «штиоцы» — разновидность привычного всем абака, изобретённая где-то на Востоке и привезённая в Империю предприимчивыми гальвийцами. Сами они, что характерно, по обычному своему презрению ко всем, кто не гальвийской крови, пользовались все тем же абаком, пренебрегая удобствами, которые давали штиоцы: простотой выполнения обычных операций сложения и вычитания, а ещё — возможностью быстро и просто вычислять десятые и сотые доли, тем самым получая мгновенные данные о прибылях и убытках.
Так что здесь, в шикарном, но грязноватом номере лучшей таверны в Фианго, на две трети занятой людьми гильдмайстера (а на остальную предоставленной новому Императору) — посреди комнаты стоял любимый стол, у которого каждый ноготь пространства был знаком и привычен.
И ещё было две вещи, которые гильдмайстер Флоан Ронде всегда оборудовал прежде чем в первый раз ложился спать на новом месте, но об этом позже.
Так вот, гильдмайстер листал книгу приходов и расходов, и то, что он там видел, ему сильно не нравилось.
На желтоватом и негладком листочке бумаги в осьмушку он делал выписки свинцовым карандашом. И с каждой выпиской — фыркал, морщился и расстраивался.
Денег не хватало, денег было всё меньше, денег не было откуда взять.
Тут створка двойной двери со скрипом, перекосившим лицо гильдмайстера ещё сильнее, приоткрылась, и в неё просочился ближний слуга Киртано:
— Ваша милость, тут человек до вас просится.
— Что за человек? — Спросил Флоан Ронде с раздражением. Он никого не ожидал и никого не хотел бы принимать, не исключая и Его Императорское Величество: для него не готовы были сведения, которые он мог бы захотеть от гильдмайстера (так и не воспринимавшего себя министром торговли и финансов — ждал-то он большего).
— Они не сказамшись, — ответствовал Киртано, — вот только вот что дали.
И он протянул гильдмайстеру золотой медальон на золотой цепи толщиной в два пальца взрослого мужчины.
Флоан Ронде тяжело вздохнул и спросил слугу:
— Сколько людей при нём?
— Так это, ваша милость: здесь десяток, и два десятка конных во дворе. Ещё не заселились, да и некуда. Орут, ругаются, но не дерутся пока.
— Вот что, — сказал гильдмайстер после небольшой паузы, — этих, что в таверне — окружить и держать под прицелом. Ежели дам сигнал, ты знаешь, что делать. Тех, которые во дворе — тоже под прицел. Мне они живыми не нужны, но могут Его Императорскому Величеству пригодиться, так что — сначала потребуете, чтобы сдались. Всё понял?
— Так точно, ваша милость, — ответствовал Киртано и бесшумно прикрыл за собою дверь.
Она тут же распахнулась, обеими створками, с такой силой, что створки хлопнули об стены.
В комнату решительно восшествовал человек невысокий, умопомрачительно толстый, высокомерный и очень дорого одетый.
Кто сказал, что в Гильдии нет дворян? Ну да, конечно. Важные отделения возглавляют председатели. А они — как раз из дворянства, причём высшего.
Вот и этот. Главный в Гильдии во всей Марке. Маркотриас Айали, третий сын маркомеса Айали, лицо крайне значительное и совершенно бесполезное для Гильдии.
Флоан Ронде сделал самое почтительное лицо и приветствовал гостя, встав с кресла:
— Ваше высочество! Какая неожиданная честь для меня лицезреть вас в таком необычном месте!
Это был шестой раз, когда Флоан видел маркотриаса. Предыдущие пять остались в его памяти как предельно унизительные и неприятные. Маркотриас терпеть не мог людей, не имеющих дворянского звания, и каждому из них давал это понять подробно и недвусмысленно. Невзирая на объективные или субъективные заслуги. Не было в Марке гильдмайстеров, которые не ненавидели бы маркотриаса Айали лютой, личной и бескомпромиссной ненавистью. Ибо гильдмайстеры как раз не могли быть дворянами, по правилам Гильдии.