Когда Прохоцки снова замедлил шаги, он проходил как раз мимо витрины антикварной лавки. За стеклом, вытирая пыль с хрустальных изделий и хрупких фарфоровых статуэток, сидела на корточках женщина объемистого сложения и с такой мощной грудью, какой под силу оказалось бы заполнить целиком всю витрину. Завидев старика, женщина уставилась на него, а затем на коленях подползла к витринному стеклу и постучала в него. Прохоцки не узнал ее, но, вежливо приподняв шляпу, раскланялся с пышнотелой уборщицей, которая, прижавшись носом к стеклу, долго смотрела ему вслед. А Прохоцки вышел на площадь, постоял там несколько минут, а затем, взглянув на часы, без промедления, решительным шагом двинулся теперь уже по противоположной стороне улицы к «Сибирской кунице».
Жена его за это время пережила очень тяжелые минуты. Относительно кровати никак не удавалось столковаться. Браниско, самолично опробовав пружины, усадил возле себя свою мамашу, которая тоже качнулась разок-другой, а затем, моргая, уставилась на сына.
— К сожалению, больше я дать не могу, — тотчас отреагировал на это доктор.
— А я не могу уступить дешевле, — мрачно заявила Ирма и, как бы прося поддержки, оглянулась по сторонам. Мастера стояли вокруг, внимательно прислушивались и молчали. Они ничем не выказывали своей позиции, однако молчание их красноречиво говорило, что в этом поединке они отнюдь не на стороне своего работодателя, хотя и получили от него аванс. Окрыленная их безмолвной поддержкой, Ирма бросилась в атаку.
— Пирошка, — обратилась она к докторше, — скажите же что-нибудь, дорогая моя!
— Что я могу сказать, тетя Ирма?
— Это же кровать моего Михая, старинная вещь.
Докторша, которая до сих пор прислушивалась к разговору, забившись в кресло, погасила сигарету. Она была очень бледна.
— Я в денежных вопросах не разбираюсь, тетя Ирма, — неуверенно проговорила она. — Возможно, Каци предлагает мало, но вы ведь все равно не можете взять деньги с собой.
Она метнула испуганный взгляд на свекровь и, подобно гибкой предрассветной тени, тесно прижалась к дородному телу мужа. Ирму охватил жестокий приступ кашля. До сих пор она выдерживала натиск с девичьей силой, но сейчас на нее вмиг накатила усталость и слабость. Краска отхлынула от лица, и даже родинки потухли. А между тем мастера, все до единого, теперь уже явно выражали свое недовольство. По лицам их было видно, что они готовы даже вернуть доктору задаток и спустить его с лестницы вместе с его мамашей; но Ирма уже отказалась от борьбы.
— Ладно, господин доктор, — измученным голосом выговорила она. — Я согласна на ваши условия.
Доктор Браниско, как волосатый паук, опустил свою лапу на хрупкий столик в стиле барокко. В течение пяти минут они с хозяйкой договорились о ценах и на прочие вещи, а затем, оставив после себя неимоверный хаос и грязь, все посторонние удалились из квартиры.
Докторша плакала. Ирма прижала ее к себе и нежно погладила мягкие волнистые волосы.
— Не расстраивайтесь, Пирошка. Главное, чтобы вы с ним были счастливы.
Затем она отправилась в кухню собрать для Михая провизию в дорогу.
А Прохоцки в это время подошел к магазину мехов. Внимательно изучил облупившуюся жестяную вывеску:
МАГАЗИН № 1
Бельварошской промысловой кооперации
квалифицированных скорняков
В былую пору на вывеске — по широкому полю между гербами королевского дома и эрцгерцогской династии — вычурной золотой вязью было выписано:
СИБИРСКАЯ КУНИЦА
Прохоцки и сын, придворные поставщики
Над входом в салон висел колокольчик, отзывавшийся мелодичным звоном всякий раз, когда открывалась дверь; теперь и колокольчик сняли. Блуждающие огоньки венецианской люстры и таких же бра по стенам множились, отраженные в зеркалах; сейчас помещение было залито резким светом неоновых трубок. Во всем остальном обстановка сохранилась: те же прилавки и шкафы красного дерева, выписанные из Франции еще основателем фирмы.
— Добрый день, — смущенно произнес Прохоцки.
Он был единственным покупателем. В глубине помещения стояло человек семь мужчин, занятых пустой болтовней. «Моя бы воля, — подумал Прохоцки, — немедленно разогнал бы половину…» Наконец на него обратили внимание, и косолапый молодой человек, длинной шеей и взъерошенными патлами напоминающий птицу-грифа, поинтересовался, что ему угодно.
— Мне нужна меховая подкладка к этому пальто.
Молодой человек уставился на него своими птичьими, без ресниц, глазами. Его кадык, точно желая измерить длину шеи, заходил ходуном вверх-вниз.