Она с такой силой сжала кулаки, что ногти пропороли подушечки ладоней. За окном стемнело, но Фанд подобрала плащ со спинки кресла и пошла к двери.
-Куда-нибудь, всё равно… попрошу другой номер у старого Брабби.
Она взялась за засов, но тут же вскрикнула от боли, когда его рука опустилась сверху её ладони и стиснула, едва не сломав пальцы.
-Никуда ты не пойдешь!
Она ждала злости и обид, но вместо этого Торин обнял её и поцеловал. Ошеломленная, взбудораженная, Фанд попыталась его отпихнуть, но спустя пару секунд её руки сами собой обвились вокруг шею юноши.
Фанд опустила голову, но почти сразу снова вскинула.
-Могу сказать, что никогда не забуду его, – сказала она тихо.
Торин медленно разжал руки. Синие глаза полыхнули непереносимым сапфировым блеском. Он медленно облизал распухшие губы.
-Что ж… видно, мне суждено любить без взаимности, – произнес он каким-то чужим, хриплым голосом. Фанд вскрикнула, забившись, когда он рванул на ней одежду, сжал в объятиях так, что затрещали ребра. А потом уже было не до кого и не до чего. И она хрипела и стонала, выгибаясь под грубыми ласками, почти теряя сознание от смешавшихся боли пополам с наслаждением. Было все равно, лишь бы забыть! Лишь бы было иначе! Но вышло наоборот. И лицо Дориана, такого нежного и ласкового, мягкого и трепетного, слилось с похожим на него как две капли воды лицом Торина. Но как ни было ей больно и горько, она все же не пожалела о том, что не сказала принцу о том, что её первый возлюбленный был как две капли воды похож на него…
Позже она вытянулась, пытаясь пристроить измученное тело поудобнее. Торин подтянул её поближе, обхватив своими ручищами. Фанд чуть повернулась, глядя в его лицо. Казалось, сон разгладил складку между бровей и теперь лицо юноши казалось почти детским. Тяжелые ресницы доставали почти до щек. Снова сжалось сердце при виде этого лица, так схожего с тем, другим. Фанд сглотнула подкативший к горлу комок.
-Если бы только было возможно, – прошептала она, касаясь губами его приоткрытого рта. –Ах, если бы только…
Он пошевелился, что-то пробормотав во сне. Принцесса прислушалась, задержав дыхание.
-Гэвин… нет, Гэвин… не уходи… -Торин тяжело вздохнул, крепче сжав её в объятиях. Фанд с трудом перевела дыхание, чувствуя, как сердце словно сжала когтистая лапа. Гэвин! Знать бы ещё кто это!
====== 8. Часы отчаяния. ======
Торин проснулся первым и долго лежал, глядя, как светает за окном. Фанд спала, устроившись щекой на его животе и уютно расположив руку на… Торин аккуратно двумя пальчиками взял руку и переложил на постель, затем аккуратно вытек из-под дамы и пошел к умывальнику.
Вчерашний разговор всё ещё жег ему сердце. И не только (и не столько) из-за того, что Фанд ему солгала. Было больно, но боль была глубоко внутри.
Он ополоснул лицо и вылил на себя ковш воды, смывая следы ночных утех. И не удивился даже, когда две нежные руки обняли его, и Фанд ткнулась лицом в его плечо. Он заставил себя стоять спокойно.
-Одевайся. Сегодня нам нужно закупить все необходимое. И поторопись пожалуйста!
-Мы и так сильно задержались, – Торин старался говорить спокойно, но она видела, как он напрягся. –Твой супруг ждет тебя…
-Торин, прошу тебя, не надо снова!
-По крайней мере, я призналась тебе честно после того, как ты спросил!
-Хорошо… ты меня упрекаешь в чем-то… но ответь прежде и на мой вопрос!
Торин фыркнул, но не отвел взгляда. Пожал плечами.
-Спрашивай!
-Кто такой Гэвин?
Пустой ковш выпал из разжавшихся пальцев и задребезжал, подпрыгнув на каменном полу.
-Откуда… – больше ничего он не смог произнести, борясь с рвущимся наружу стоном.
-Ты звал во сне…
Ему понадобилось несколько минут, чтобы прийти в себя. За это время он успел натянуть порты и рубаху на мокрое тело, и зашнуровать сапоги. Фанд спокойно ждала, присев рядом на постель.
-Гэвин был моим старшим братом, – тихо произнес Торин, не поднимая головы, – он погиб… сорвался со скалы. Из-за меня…
Фанд обняла его, уткнувшись лицом в выступающие лопатки.
-Прости… прости меня…
-Тебе не за что просить прощения, – юноша резко выпрямился, откинув волосы на спину. –Одевайся! Нам нужно спешить, мы и так задержались.
Они почти не говорили, ни собираясь, ни в городе, куда отправились за покупками. Торин только коротко отдавал приказы, и Фанд старалась выполнять их. Иногда она ловила словно устремленный в никуда взгляд усталых синих глаз и сердце её обрывалось. Но она не знала, как и чем помочь ему, в который раз мысленно кляня себя за длинный язык. Когда под вечер они вернулись на постоялый двор в сопровождении трех пони, груженых снедью и одеялами, она сделала попытку попросить прощения как умела, на языке любви, но Торин не принял её. Лег, стащив только жилет и сапоги, и почти сразу уснул. А она не могла уснуть ещё долго, то ворочаясь с боку на бок, то тихо плача от тоски и душевной боли. Лишь под утро сон смежил ей веки, но он не был милосерден. Ей снова снилась ночь в саду, их последняя ночь... Стража, и Дориан, стоявший один против всех, заслоняя её собой. И его кровь, густая и алая, разлитая по белоснежному мрамору. И снова её волокли, намотав волосы на кулаки, его стражи, и снова швыряли к ногам Анвена, как рабыню, отдавая во власть убийцы. И он, чуть наклонившись и усмехаясь, говорил ей о том, что сделает с её младшими сестрами, если она откажется принадлежать ему…
-Фанд! Проснись, Фанд!
Она открыла глаза, не сумев подавить рыданий, все ещё во власти последнего видения- полуразложившегося тела Дориана, брошенного на поругание. Большая ладонь легла ей на спину.
-Ты кричала во сне, – тихо сказал Торин. Она отстранилась, запихивая глубоко внутрь желание броситься в его объятия и выплакаться всласть. Бросила холодный взгляд в прекрасное, до боли милое лицо.
-Всё кричат во сне, и ты не исключение, Торин-Девчушка!- зло выплюнула она и потянулась за одеждой. Торопливо натянула рубаху и штаны и собрала длинные волосы в узел на затылке.
Они выехали из города засветло, даже не позавтракав. Торин что-то жевал, сидя на спине Быстронога. Фанд не хотелось есть, даже при мысли о еде её начинало мутить. Угнездившись на спине смирного белого пони, она попробовала подремать, и в итоге проснулась, когда солнце стояло уже в зените. Местность была незнакома, во всяком случае принцесса здесь не бывала, но спрашивать, где они, не было смысла. Скорее всего Торин пойдет ближним путем, чтобы поскорее сбыть её с рук. Тоска стиснула сердце снова и чтобы хоть немного развеяться, Фанд достала из мешочка свою неразлучную арфу и заиграла. Всё было в этой музыке! И её отчаяние, горечь непролитых слез, и боль за тех, кто был ей дорог, страх за них, нежность к тому, кто ушел и другое чувство, уже прочно гнездившееся в её сердце. Она играла, пока не полились слезы, капая на золотую основу арфы, на её пальцы, перебирающие струны. И музыка стала пронзительной, отчаянной, словно последняя трель умирающей певчей птицы, прощание с миром. Она лилась, звучала, наполняя своей силой и безысходностью. А потом оборвалась на высокой ноте… Фанд уронила голову на грудь, сжимая умолкшую арфу. Хотелось плакать, но не было слез. Вечер застал их в зеленой долине, у небольшой фруктовой рощи. Фанд пошла собирать дички, оказавшиеся удивительно вкусными, Торин не стал стреноживать пони, пустив их пастись на небольшом пятачке между скалой и зарослями колючего кустарника. Разжег костер и поставил котелок с водой, настругав в него мяса. На душе у него было муторно. Но если мысли о ждущем Фанд короле-старике приводили в неистовство, то от мыслей о том, что у неё был молодой возлюбленный, и самое главное, что у неё ещё остались к нему чувства, сердце молодого принца разрывалось от боли. Торин сидел, глядя в пламя костра, сам не свой от этих размышлений, терзавших его и жаливших, подобно пчелиному рою. Слова Фанд , снова всколыхнувшие в нем боль потери, заставили его хоть немного почувствовать её боль. Гэвин… Торин бы отдал всё на свете, все сокровища и злато, чтобы только вернуть его.