Да, у нее было все. А у меня была работа грузчика, целиком заполнявшая мои дни, и некое подобие домашней жизни в компании с отцом, к которой я возвращался вечерами. Но моей настоящей жизнью стал Театр на Четырнадцатой улице. Что бы он собой ни представлял, этому театру навсегда было суждено стать тем местом, где я впервые прикоснулся к миру шоу-бизнеса. Там я впервые познакомился с людьми, одержимыми таким же, что и у меня, слепым желанием попасть на телевидение или в кино — приобрести громкое имя и узнаваемое лицо. Всем им хотелось стать чем-то большим, чем то, что они представляли собой. Одни были талантливы, другие просто льстили себе. Время должно было показать, к какой категории относился я.
Рэй позволил мне выступать по понедельникам ночью. Вернее было бы сказать, что, прежде чем я выходил на сцену, уже наступало утро вторника. А еще можно было бы добавить, что когда я выступал, то понедельничная толпа состояла из взрослых мальчишек, которые приходили поглазеть на раздетых баб, а паузы между их появлениями использовали в основном для очередной выпивки.
Какая разница!
Когда подходила моя очередь, мне доставалось развлекать уборщиков и посудомоек.
Ну так что же!
Поначалу. Поначалу я радовался уже одному тому, что могу регулярно работать на сцене, могу выступать не перед зеркалом, а перед живыми людьми, вдобавок получая кое-какой приварок — хотя чаще всего он даже не покрывал моих расходов на метро.
Плевать!
Зато я попал в шоу-бизнес. Я развлекал публику.
Я проводил в театре не только ночь с понедельника на вторник, я приходил туда гораздо чаще. На самом деле я являлся туда почти каждый вечер. Прежде всего я надеялся, что какой-нибудь из намеченных номеров сорвется, а взамен на сцену выпустят меня. Обычно рядом кучковалось еще человек пятнадцать парней, которых одновременно посетила та же блестящая мысль. Заодно я смотрел чужие выступления. Одни мне нравились, другие — нет. Если мне кто-то нравился, я старался перенять соответствующий стиль и манеру. Я старался стащить все, что могло пойти на пользу мне самому. А если мне кто-то не нравился, я стремился понять, что именно мне не по вкусу, почему эти люди кажутся мне скучными, несмешными, почему они остаются в этом театришке, хотя им следовало бы давно или податься в какое-нибудь другое место, или вообще перестать выступать.
Цель моих наблюдений заключалась в том, чтобы с понедельника как-нибудь перебраться поближе к выходным — на пятничный или субботний вечер. Это было лучшее время для выступления: заведение наполнялось, заработок повышался, так что его уже нельзя было назвать карманной мелочью, и, что самое главное, в выходные было гораздо больше шансов, что в театр заглянут агенты, продюсеры и прочие искатели талантов, — не то что в два часа ночи по будням. А такие люди были по-настоящему необходимы исполнителю — все эти десятипроцентщики, воротилы, открывавшие любые двери, заключавшие сделки и делавшие шумиху. Именно они запросто могли вознести исполнителя с клубной сцены — на телевидение, а с телевидения — к славе.
Со временем некоторые парни, которым никак не удавалось расширить свои возможности, вообще перестали приходить в театр. Поскольку они отпали, мои шансы несколько возросли, и медленно, но верно я переполз с понедельничной ночи на ночь между вторником и средой. На утро среды. А вскоре начал выходить на сцену уже не в предрассветные часы, а в ночные. Явное продвижение. Я радовался, я гордился собой. Я испытывал это чувство в течение нескольких месяцев. Потом еще несколько месяцев я был просто доволен. Спустя восемь или девять месяцев я чувствовал только досаду. Я вдруг понял, что застрял на месте. Никуда я не продвигался. Я ничуть не продвинулся в сторону четверговой ночи, и уж точно ни на шаг — в сторону выходных.