Взгляд ее задержался на его лице. Он стоял к ней в профиль. Какой у него необыкновенный лоб! И она невольно вспомнила, что когда-то написала в школьном дневнике: «А лоб у него так красив, что хочется его поцеловать». — «И это писала я в тринадцать лет! И почему тогда зачеркнула словечко «поцеловать», а сверху написала «погладить»? Какие глупости вспоминаются. Ах, все это ребячество! А он, оказывается, говорит по-французски!»
— А вы, дорогая, почему взгрустнули? — спросил, посмотрев на нее с удивлением, Леге, после того как закончил свой разговор с леди Стренгфорд.
Неда через силу улыбнулась. Леге вел ее к группе, собравшейся вокруг Андреа, и она, нервничая и негодуя, спрашивала себя, как могло случиться, что именно Андреа завоевал расположение мадам Леге и что не кто другой, а именно он, сам того не подозревая, помогает ей и тем самым заставляет ее невольно чувствовать себя расчетливой.
— Зачем нам туда идти? — спросила она, пытаясь удержать Леге.
— На минутку! Послушаем, о чем они говорят...
Они подошли и встали за спиной графа Тибо, как раз когда вся компания разразилась смехом.
— А грек? — послышался чей-то вопрос. — А грек?
— Не прерывайте его, дорогая Эдна, прошу вас, — строго заметила мадам Леге.
Неда кинула быстрый взгляд на англичанку. Мисс Гордон тоже разбирал смех, но она, плотно сжав пухленькие губы, в уголках которых образовались соблазнительные ямочки, пыталась состроить недовольную гримаску.
— Этот господин просто скромничает, мадам, — сказала она. — Правда? — И мисс Гордон устремила на Андреа кокетливый взгляд.
— Сдаюсь! — рассмеялся он. — Просто я хотел кое о чем умолчать.
— Нет! Нет! — запротестовали дамы. — Это нечестно. Вы не рассказываете самое интересное!
— В таком случае пеняйте на себя! Продолжаю историю с театром. Так вот, тот грек, Хризопуло, как я уже говорил, был жадина и пройдоха. Попросту говоря, негодяй! Вы, верно, встречали таких — отца родного продаст.
«Боже, как он говорит! Какие выражения! Какое безобразное произношение! И они его слушают», — возмущалась Неда.
— И этот подлец приводит мне двадцать девчонок, чтобы я их обучал!
— Вот это да! — вырвалось у Позитано.
— А девчонки совсем молоденькие — самой старшей лет пятнадцать. Дети.
— Прелестные дети! — опять не удержался Позитано, но синьора Джузеппина бросила на него выразительный взгляд, и он стушевался.
— А были среди них красивые? — тоном ценителя красоты осведомился граф Тибо.
— Пожалуй. Почти все тоненькие, длинноногие, с маленькой грудью...
Все оживились, зашумели.
— Я призываю вас к серьезности, господа! — обратилась к компании мадам Леге. — Мы же сами просили... Продолжайте, мой молодой друг!
— Так относительно того, красивы ли они. Я, например, не люблю смуглых. Белизна больше ласкает глаз. Верно, господа?
— Я не согласен, — сказал вдруг обычно молчаливый Морис де Марикюр.
Его слова снова вызвали смех.
— Ну что ж, не будем спорить. Дело вкуса! — сказал Андреа и дерзко уставился на молочно-белую мисс Гордон. Но вдруг он заметил рядом с нею нежное лицо Неды и сказал: — А я все же предпочитаю беленьких!
Неда почувствовала, что эти слова относятся к ней, и густо покраснела. «Наглец! Как он смеет!» — возмутилась она. Но Андреа уже не смотрел на нее, а снова глядя на мисс Эдну, продолжал:
— И вот я стал с ними заниматься. Репетиции мы проводили там же, где должны были выступать, по-нашему — в корчме, а по-ихнему — в театре-варьете. Теперь, разумеется, я назвал бы его вертепом. Целую неделю готовились. В сорокаградусную жару. Девочки валились с ног. Но все, что нужно было, я сделал. Они у меня плясали, как настоящие древнеегипетские вакханки!..
— Вакханка — греческое слово, — поправил его граф Тибо.
— Да, возможно... Только Хризопуло было на это наплевать! Мы их так и назвали: древнеегипетские вакханки.
— А кто же был фараоном? — спросила мадам Леге. — Вы?
Андреа кивнул.
— Другого выхода не было, сударыня. Приходилось быть и наставником, и постановщиком, и фараоном. Одно время и быка Аписа изображал.
— А оформление, дорогой Будинов? Костюмы?
— Вы меня провоцируете, господа! — сказал он.
— Нет, нет... Расскажите про костюмы.
— Костюмы? У моих девочек вовсе не было костюмов!
— Так я и думал! — в бурном восторге вскричал Позитано.