— Здесь невозможно, я задыхаюсь! — вскрикнул прапорщик, закрывая нос. Он приказал Рубцову свернуть в другой туннель.
Рубцов подмигнул товарищам-проводникам и вскоре свернул в такой же вонючий туннель, где валялись скелеты и черепа животных. Вдруг кто-то из солдат издал душераздирающий крик:
— Стой, братцы!
Все насторожились и замерли, устремив глаза в темноту.
Что-то прошелестело по туннелю, впереди блеснули два зеленовато-красных огонька.
— Змеи!
— Ведьма!
— Господи, спаси нас!
— Отряд, огонь! — растерянно закричал прапорщик.
Зеленоватые огоньки бросились прямо на солдат, потом тревожно заметались в темноте.
Солдаты беспорядочно отхлынули назад и запрудили галерею, бросали винтовки, ползли по земле, крестились.
— Господи, это лисицы! Что вы, бог с вами! — закричал прапорщик откуда-то снизу, с земли.
Испуганные лисицы, оказавшиеся случайно зажатыми в тупик, прошмыгнули между ногами солдат и исчезли.
Солдаты подняли прапорщика, и он, храбрясь, начал командовать:
— По два стройсь! За мной, орлы!
Но не успели солдаты сделать и десяти шагов, как из темноты соседней галереи вдруг блеснул ослепляющий свет факелов, выскочили вооруженные люди и, грохоча сапогами и размахивая оружием, набросились на белогвардейцев.
Солдаты были окружены.
— Сдавайтесь, сволочи! — гремел голос матроса Ставридина.
Солдаты бросали оружие и поднимали руки вверх.
Партизаны, размахивая зажженными фонарями, повели пленных в глубь подземелья. Скоро шум затих, фонари погасли. Наступила темная, тревожная тишина…
ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ
ГЛАВА ПЕРВАЯ
Город Керчь, всегда живой и шумный, в этот воскресный день был особенно оживленным. С утра улицы и переулки города заполнились многоголосым говором людей, маршами духовых оркестров, скрипом телег, цокотом копыт, солдатскими песнями, — и все это устремлялось к морю.
По зеленоватой глади пролива из Тамани в Керчь легко и быстро скользили рыбачьи лодки с белыми остроконечными парусами; катера и моторные шхуны, скапливаясь, останавливались у пристани, где под английским флагом шипел парами огромный пароход.
По крутым трапам парохода непрерывной цепочкой сходили солдаты, одетые в зеленые английские шинели, затянутые широкими кожаными поясами; подъемные краны сгружали орудия, ящики с винтовками и пулеметами, тюки с обмундированием. На набережной, огибающей полукругом бухту, на приморском бульваре, украшенном русскими и иностранными флагами, у домов богачей, расположенных вдоль бульвара, колыхались и шумели толпы людей. Взгляды всех были устремлены к проливу, где разгружался американский пароход и куда спешили русские офицеры в английских мундирах, в цветных фуражках. Вдруг над бульваром теплый и неподвижный воздух огласился громкими восклицаниями:
— Идут! Идут!..
За оградой бульвара как-то сразу закачались головы людей, знамена, деревья, как будто на них налетел сильный, шквальный ветер.
— Идут!..
— Идут! Лопни мои глаза, идут! — закричал парень в рваной одежде, взбираясь на гранитный парапет, отгораживающий пристань. — У меня морской глаз… Вижу — миноносец режется. Вот и второй. А вон и третий…
— Долой проклятых!
— Кто кричит?
— Рабочие…
— Арестовать!
— Виват англичанам!
— Виват французам!..
Четыре крупных темно-серых миноносца стремительно высунулись из-за мыса крепости и растянулись ровной линией по проливу. Тревожно волнующиеся черные клубы дыма быстро сливались в длинную грязную тучу, омрачающую светлые воды пролива.
— Смотрите — еще, еще выходят!
— Французские!..
Миноносцы, вспенивая носами воду, разбрасывая ее в стороны, бешено неслись прямо на город. Длинные корпуса этих темно-серых судов напоминали чудовищных хищных рыб, выскочивших из глубины моря и остервенело мчавшихся на добычу.
Подходя ближе к гавани, миноносцы стали перекликаться протяжными сиренами.
Далеко в море, за мысом крепости, там, где брал свое начало Керченский пролив, точно подводная скала, вздымался крейсер.
На бульваре и набережной стало еще тесней. Толпы по-прежнему шумели.
— Спасители!..
— Долой интервентов!..
Появились городовые и офицеры; они устремлялись в тот конец бульвара, где полагалось гулять простонародью, солдатам и собакам.
Вдруг среди огромной плотной толпы возвысился молодой человек в синей блузе. Он держался одной рукой за бронзового амура фонтана, другой размахивал и бросал в толпу: