Прямо за алтарем стояли пять статуй, метров три в высоту и смотрели на меня. Вернее, не смотрели, просто так казалось на первый взгляд. Картинка мгновенно сложилась.
Это храм! И, наверное, очень старый. Такие «совмещенные» храмы перестали строить давным-давно.
Разинув рот, я ходила от статуи к статуе, вставала на носочки и вытягивала руку с чашей.
Сегодня богов не только разогнали по отдельным храмам, их ещё изображают по-другому. У меня сейчас есть возможность увидеть истинный облик божеств. Ну или близкий к истинному.
В центре стоял мужчина в плаще до пола с капюшоном, лицо закрывала маска — наполовину белая, наполовину черная. Левая ладонь в черной перчатке сжимала посох, правая протянутая вперед пустовала. Возможно, когда-то на ней горело пламя, означая присутствие божества.
Я коснулась складки плаща. Внутри всё захлебывалось от восторга вперемешку с ужасом.
Поверить не могу, что вижу статую Безликого. Насколько мне известно, какой-то из моих предков позаботился, чтобы его храмы исчезли с земли. Уж не знаю, почему все сочли его плохим. Как по мне у Безликого лишь один изъян — ему поклоняются вампиры. И то, это скорее вина вампиров, забравших его себе из пантеона человеческих богов.
Справа от Безликого богиня войны Эгва. Её изобразили женщиной лет тридцати в доспехах и с плащом. По телосложению она мощнее и выше остальных богов, даже плечи шире, чем у Безликого. Лицо покрыто шрамами, губы плотно сжаты, брови сдвинуты. Оголенный меч в правой руке, в левой щит.
Рядом с Эгвой её извечная спутница — богиня смерти. Фигура скрыта бесформенным балахоном, а на глазах повязана лента. В ногах сидит змея, на левом плече паук. Волосы короткие, черты лица не назвать прекрасными, но они довольно привлекательны. В одной руке богиня держит череп, в другой искусно вырезанный из камня цветок.
Люди называют её Брерит — с имперского «Мудрейшая» или Амриэль — буквально «Дарующая смерть», хотя некоторые до сих пор спорят о происхождении второго имени. Уж больно оно эльфийское. Однако спросить не у кого — все эльфы давно ушли в чертоги богини смерти.
Слева от Безликого Лия — богиня-создательница расы людей. Хм… А в старину её изображали более целомудренно: платье открывает лишь руки и спускается почти до щиколоток. Небывалая длина для одежды современных статуй. Среди богинь пантеона Лию называли самой красивой и это отнюдь не голословно. Изящные черты, выразительные глаза, улыбка на пухлых губах.
Фигура здешней Лии привычно полноватая: бедра широкие, талия и плечи узкие, а грудь большая. Сегодняшние художники и скульпторы изображают Лию стройной или чуть полноватой, на свой вкус увеличивая либо зад, либо перед.
Мне никогда не нравилось посещать её храмы. Отчасти из-за жалостливых и неприязненных взглядов девушек-послушниц — они явно считали, что место мое не среди мужиков с оружием, в числе которых я всегда приходила. Отчасти из-за нелепой зависти — мое угловатое тельце едва ли можно назвать образцом женственной красоты. Не то чтоб меня это волновало… Но всё же иногда волновало.
Слева от Лии стоял вечно юный бог-покровитель искусства. Стройный и прекрасный юноша в свободных светлых одеждах, короне из цветов и с лирой в руках. Его называют Леагрин — с имперского означает «Вдохновитель». Но гораздо более распространено другое его имя — Лереас, с имперского «Прекраснейший». Статуи и портреты этого божества во все времена отличались исключительной красотой. Я невольно поймала себя на мысли, что Лереас напоминает мне Фрида. Только не знаю, чем именно.
Полюбовавшись ещё немного, я вернулась к фарату. Рассказ о статуях его впечатлил, и он охотно согласился переехать к ним поближе.
Использовать алтарь как стол мы не стали. Зато Фрид использовал его вместо опоры, усевшись прямо под ним и откинувшись назад.
— Я не знал, что это храм, — заговорил парень, не открывая глаз и не меняя положения, — Просто почувствовал, что там безопасно. И не ошибся.
— Что это за мертвецы такие? — я усилием воли удержалась от предательской дрожи, стоило вспомнить руку на подоконнике.
— Ожившие мертвецы… Ведьма рассказывала мне легенду о затерянных в лесу деревнях, где живут покойники, выбравшиеся из могил. Но я её плохо помню. Обещаю вспомнить в ближайшее время, только отдохну немного.
— Но почему мертвецы не полезли сюда через окно? Или хотя бы через дверь?
— Дверь заколочена. А окно… Может, боги охраняют свой храм и по сей день?
Я пожала плечами. И пока Фрид копался в сумке, вытаскивая порошки и склянки, решила продолжить изучение храма.
За статуями оказалась стена. Чуть правее нашлась дверь, но она тоже была наглухо заколочена.