— Проверь, — бросил, намеренно откидываясь в кресле, демонстрируя мнимую расслабленность.
Тишина снова нависла между ними, но теперь в ней чувствовалось напряжение, словно перед ударом грома.
Зетринн медленно поднялся, движения были плавными, как у змеи перед атакой. Наклонился над столом, опершись ладонями о дерево, и Арден почувствовал запах дыма и чего-то древнего, дикого, исходящий от него. Вздрогнул, заметив, как глаза Зетринна начали гореть ярким золотым светом, а зрачки вытянулись в узкие полоски, как у хищника.
Долго смотрели друг на друга. Зетринн принюхивался, ноздри слегка дрожали, улавливая каждый запах. Прекрасно осознавал — все, что было сказано, правда.
— Да кто ты такой? — выдохнул Арден, чувствуя, как собственное дыхание стало неровным.
Зетринн оскалился в улыбке, обнажив неожиданно острые клыки:
— Спроси у Главы Магического Совета, по совместительству — твоего дядюшки, да?
Резко выпрямившись, медленно осмотрелся вокруг, снова принюхиваясь. Движения были неестественно плавными.
— Пахнет Элеей... Она давно покинула это место? — говорил спокойно, но в паузах слышалось обещание неописуемой боли. — И от тебя пахнет... моей женщиной... Ты... был близок с ней?
На последнем слове глаза Зетринна вспыхнули ярче, а тон стал откровенно угрожающим.
Зрачки сузились в тонкие вертикальные щели, и в них читалось не просто раздражение, а холодная, расчетливая жестокость, словно уже видел перед собой не человека, а жертву, которую вот-вот растерзает.
Арден замер.
Он не был трусом, но в этот момент тело отреагировало раньше разума — по спине пробежала дрожь, словно тысячи ледяных игл впились в кожу. Холодный пот выступил на ладонях, а в груди сжалось — не страх, нет, нечто глубже. Инстинкт. Тот самый, что заставляет оленя цепенеть перед волком, даже если тот еще не бросился в атаку.
Арден не хотел показывать страх. Но Зетринн уже видел, как дрогнули пальцы Ардена, как напряглись мышцы шеи, как участился пульс на виске. И в его взгляде появилось что-то новое — удовлетворение.
— То, что между нами было, — это наше дело, — ответил Арден слегка дрогнувшим голосом, намеренно делая паузу между словами. — Сколько тебя не было рядом? Какое право имеешь мучать ее? Ей было больно, нужно было крепкое плечо.
Зетринн ответил низким рыком, который заставил вибрировать стекла в кабинете:
— У меня на нее все права. Даже больше. Если узнаю, что вы были близки, — убью.
Арден засмеялся печально, смех звучал неестественно в натянутой тишине:
— И как ты мог ей понравиться? Такой эгоистичный, жадный, собственник.
Зетринн медленно провел языком по зубам — и Арден с ужасом увидел, как те удлиняются, превращаясь в хищный оскал.
— Мальчишка, тебе жить надоело? — прошипел, как зверь, Зетринн.
Кабинет начал медленно наполняться тенями. Они струились из углов, поднимались от пола, обволакивая все вокруг. Темнота становилась осязаемой, тяжелой.
— Я гнался за твоей машиной до леса в тот вечер, — продолжал Зетринн, голос теперь звучал со всех сторон одновременно. — А потом вы просто исчезли. Скажи, что за барьер был воздвигнут на той территории? Как посмел скрыть ее от меня?
Зетринн начал терять контроль.
Его лицо исказилось в гримасе первобытной ярости. Скулы выступили вперед, превратив некогда благородный профиль в маску хищника, только что сорвавшегося с цепи. Из серебристой гривы волос прорвались черные волчьи уши — остроконечные, покрытые бархатистой шерстью, они нервно подрагивали, улавливая каждый звук, каждый вздох жертвы.
Тени ожили. Они стелились по полу, как черная лава, вздымались по стенам мертвыми руками, свивались в кольца вокруг ног Ардена. Воздух превратился в тягучий дым, пропитанный гарью древней магии и железным послевкусием страха.
Арден захлебнулся.
Его грудная клетка судорожно дергалась, но легкие не слушались — будто кто-то залил их расплавленным свинцом. Сердце билось так бешено, что казалось — вот-вот разорвет ребра изнутри. В висках стучало, в ушах стоял вой, как от подземного ветра.
Перед глазами поплыли черные пятна, сливаясь в пульсирующую пелену. Зрение сужалось, оставляя только искаженное лицо Зетринна — его губы оттянулись, обнажая удлиняющиеся клыки, глаза полностью позолотились, потеряв всякое сходство с человеческими.
Арден не дышал — он тонул.
В этом море первобытного ужаса, что изливалось из существа перед ним.
И самое страшное — в этих золотых глазах не было безумия. Только холодный, расчетливый гнев.