— Простите, — выдавила Элея, зарываясь лицом в отцовское плечо. — Я думала... мне здесь не место. Думала, что моя жизнь — в городе, что должна стать кем-то... магом...
Отец тяжело вздохнул, отстранился, похлопал по плечу — так же, как когда-то, в детстве, когда она падала и разбивала колени.
— Ладно, хватит на пороге стоять, — буркнул он, но в глазах было тепло. — Пошли. Пообедаем. Расскажешь, как жила все эти годы.
Дверь за ними закрылась с тихим, тягучим скрипом.
В доме пахло жареной картошкой, сушёными травами и свежим хлебом — запах, который врезался в память с детства. На столе уже стояли миски с супом, в печи потрескивали дрова, окна были покрыты вышитыми занавесками, а в углу стояла та самая табуретка, о которую когда-то расшибла лоб.
Оглянулась. Всё — как было. Тот же тёплый свет, тот же уют. Даже трещина на потолке в форме облака всё ещё смотрела сверху, будто следила.
— Садись, — Кранелия хлопотала у стола, доставая из шкафа ещё одну тарелку. — Рассказывай, как там, в твоём городе?
Элея опустилась на лавку, сжимая в пальцах край скатерти. Как рассказать всё? Как объяснить, что произошло? О магии, о Зетринне, о предательстве, о прошлой жизни? Но здесь, среди запахов полыни и хлеба, всё это казалось далёким, почти чужим сном. Смотрела на родителей — нет, не нужно им знать о таком, расстраивать, да и поверят ли? Вздохнула, решив рассказать без подробностей.
— Это... долгая история, — тихо сказала.
Отец налил чаю в поцарапанную кружку с изображением медведя — её любимую.
— У нас время есть, — ответил просто.
Опустила глаза. Стыдно было признаться — ещё стыднее врать. И тихо начала рассказ: как приехала в город, как узнала, что нет способностей, как устроилась на работу, как было стыдно возвращаться после увольнения... а ещё про него.
— ...Встретила одного человека. Думала, это любовь. Всё оказалось сложнее.
Молчаливое прикосновение. Рука матери легла на ладонь — тёплая, натруженная. Отец слушал, не перебивая. Только седые усы слегка шевелились, когда сжималась челюсть.
— А потом сама сделала больно другому, — прошептала Элея. — И самой было больно. Всё перепуталось. Думала — стану сильнее, найду своё место... а в итоге только теряла себя.
Голос дрогнул.
— И тогда поняла — нужно вернуться.
Тишина. Не расспрашивали — просто понимающе смотрели.
Отец крякнул, потянулся за кувшином с домашней наливкой. Разлил по стаканам.
— Ну, за возвращение, — буркнул.
Мать улыбнулась сквозь слёзы:
— А у нас новостей немного — пару новых коров вырастили. А в остальном всё как прежде — тихо, спокойно.
— И скучали, — добавил отец, не поднимая взгляда.
Элея не выдержала. Рыдания прорвали плотину. Всё, что копилось месяцами, вырвалось — в горле, в груди, в слезах. Мать обняла, прижимая к себе, укачивая, как когда-то в детстве.
— Всё хорошо, доченька. Всё хорошо. Ты дома.
Пили, говорили о пустяках, смеялись над старыми воспоминаниями. И когда ночь накрыла деревню тёмным покрывалом, Элея поднялась в свою комнату.
Там всё было так же.
Узкая кровать с лоскутным одеялом. Потёртый комод. На нём — сухая ветка рябины, сорванная в последний день перед отъездом. Окно выходило на озеро и тёмную кромку леса на горизонте.
Легла, уткнувшись лицом в подушку. Впервые за долгое время на душе стало спокойно.
Она была дома. Здесь любили и ждали.
Глаза закрылись, и быстро погрузилась в сладкий, лёгкий сон.
В это время в городе Истрорк...
Кабинет Главы Совета Магов был просторным, но мрачным. Высокие шкафы, доверху забитые фолиантами. Тяжёлые бархатные занавеси, глушащие свет. Массивный дубовый стол, заваленный свитками и артефактами. В воздухе витал запах пергамента, ладана и старых книг.
Арден вошёл без стука. Дверь с глухим ударом захлопнулась за ним.
Шаг тяжёлый, будто каждый шаг давался с усилием. Взгляд — холодный, острый, словно лезвие. Тёмные круги под глазами выдавали бессонные ночи.
Глава Совета, Мертион Дэ Эльнар, поднял голову от бумаг. Брови медленно поползли вверх.
— Как неожиданно, — произнёс, откладывая ручку. — Добро пожаловать, племянник.
Арден не ответил. Опустился в кресло, откинулся на спинку, скрестил руки.
— Приветствую, Глава, — бросил небрежно, но в голосе змеилась скрытая угроза. — У меня просьба. И вопросы.
Мертион снял очки, протёр переносицу.