Когда они вошли во двор, дверь уже была открыта — их ждали.
— Мама, папа, Арден переночует у нас, — спокойно произнесла Элея. — Завтра вечером он уедет.
Родители переглянулись и с лёгкими улыбками кивнули. Ни удивления, ни расспросов — лишь тёплое, почти молчаливое согласие, как будто они всё уже поняли.
Отец взял дорожную сумку Ардена, кивнул ему и пригласил пройти внутрь:
— Пойдём, покажу тебе комнату. Она на втором этаже. Простенько, но чисто.
Они поднялись по деревянной лестнице, которая приятно скрипела под шагами. Комната была небольшой, но уютной: деревянная кровать с вышитым покрывалом, комод, окно с занавесками и запах сухих трав в углу.
— Здесь будешь спать, — сказал отец, ставя сумку у стены.
— Спасибо, — Арден впервые за день улыбнулся. Его взгляд пробежался по комнате — она действительно была уютной, тёплой, живой.
— Располагайся и спускай на ужин. — бросил отец Элеи уходя.
Ардену понадобилось пару минут, переодеться и выйти из комнаты.
Спустившись вниз, он обнаружил, что вся семья уже собралась за столом. В центре стояли дымящиеся миски с ароматным супом, миска с соленьями, свежий хрустящий хлеб. Мать Элеи, Кранелия, разливала чай, а отец с живыми жестами рассказывал очередную байку из деревенской жизни.
— А помнишь, как ты в детстве пыталась доить козу, а та тебя лягнула? — рассмеялся, подмигнув Элее.
— Па-а-ап! — вспыхнула, прижав ладони к щекам, но тут же рассмеялась. — Я тогда неделю боялась подходить к ней!
Арден не мог сдержать улыбку, наблюдая за этой живой, тёплой атмосферой. Совсем недавно — только холод, мрачные мысли и боль. А теперь — уютный дом, лёгкий смех, словно это всегда было частью его жизни.
— А вы, Арден, откуда родом? — спросила Кранелия, передавая ему хлеб.
— Из Истрорка, — ответил. — Там моя семья.
— Большой город! — оживился отец. — Я был там в молодости. Помню, как на рынке заблудился и полдня не мог найти выход!
Разговор шёл непринуждённо. Порой Элея ловила себя на том, что почти забывает, как сильно всё изменилось в её жизни.
— Да уж, рынок там — настоящий лабиринт, — согласился Арден, улыбаясь.
Элея наблюдала за ними, и в её разуме мелькнула грустная мысль:
«Если бы мы могли быть просто друзьями... всё было бы проще. Арден — хороший человек. Если бы не его любовь ко мне...»
После ужина, когда родители ушли отдыхать, Арден и Элея остались на веранде с бокалами вина. Вокруг царила тишина, нарушаемая лишь стрекотом сверчков и шелестом листвы.
— Я могу спросить про него? — голос Ардена прозвучал неожиданно тихо.
Элея опёрлась на локоть, подбородок уткнулся в ладонь. Она вздохнула:
— Спроси.
— Почему он? Что тебя в нём так притянуло? — Его взгляд оставался прикован к темноте. — Ты ведь всё ещё его любишь, да?
Элея сжала губы:
— Пожалуй, не лучший вопрос, — ответила, слабо улыбнувшись. — Я бы с радостью перестала. Но сердце... у него свои правила. Надеюсь, со временем забуду.
— Что в нём тебя покорило? — Арден задал вопрос осторожно, будто нащупывая границы.
Элея задумалась, взгляд её потускнел.
— Он... властный, холодный, пугающе красивый. Всегда делает только то, что сам хочет. И всё же… ухитряется заботиться даже о такой, как я — о предательнице. — Она тихо усмехнулась. — В этом весь он: сплошное противоречие.
На мгновение повисла тишина. Потом она, не поднимая глаз, добавила:
— Знаешь, дело не в том, что он меня «покорил». Всё куда глупее. Он завладел моим сердцем ещё до того, как мы встретились. Я... видела его во снах. Видела тот остров в небе. Видела его. Это была не просто фантазия. Это было как знак. Как будто... мы связаны. Возможно, это судьба. А может, просто проклятая случайность, от которой не уйти.
Элея засмеялась, но смех звучал горько:
— Это... жестоко, — прошептала она. — Любовь для меня — что-то непонятное. Она не поддаётся логике. Просто... тянет к нему. Без причин. К его голосу, к глазам…
Элея осеклась, заметив, как Арден смотрит на неё — взгляд печальный, почти потерянный.
— Прости, — выдохнула она, виновато отворачиваясь.
— Ты действительно его любишь, — проговорил он глухо, словно не себе, а в пространство. — Не думаешь, что он может… — он запнулся, стиснул бокал так сильно, что пальцы побелели. — Забудь.
Она быстро заморгала, словно пытаясь прогнать невидимые слёзы, обуздать дрожь в голосе.
— Уже поздно, — тихо сказала она, поднимаясь. — Нам пора спать.
Арден кивнул, не настаивая. Они допили вино, и тишина между ними снова стала тяжёлой, но уже не такой неловкой.