— Нужно остудить голову… — шепнула тихо, будто убеждая саму себя.
Пальцы медленно коснулись завязок платья. С плавным движением стянула ткань с плеч, позволив ей упасть на камни. Осталась в тонком нижнем белье — почти прозрачном на свету. Сделав шаг вперёд, пошла навстречу тяжёлым холодным струям.
Волосы намокли, прилипли к спине и шее. Холод пробирал до дрожи, но в то же время приносил странное, опасное облегчение. Закрыв глаза, отдала тело воде: капли скользили по лицу, шее, обтекали грудь, дразня и сводя с ума ледяным прикосновением, стекали вниз к животу, исчезали в кружевной полоске трусиков, оставляя под кожей горячие мурашки.
В это время, в доме её родителей, заметили пропажу.
Мать и отец в тревоге обошли двор, зовя по имени. Арден присоединился к поискам, но только Зетринн, стоял чуть в стороне, молча вслушивался и внюхивался в воздух. Лёгкое движение ноздрей — и уловил тот единственный аромат, от которого внутри всё сорвалось с цепи.
Запах Элеи — сладкий, тёплый, тягучий, как запретный мёд. Клыки едва коснулись губ, дыхание стало тяжёлым.
"Снова сбежала. Как сдержать себя, чтобы не разорвать её в безумной жажде? Элея... нельзя бежать от волка."
Он скользнул прочь, растворяясь в тени, словно хищник, нашедший след. Каждый шаг вёл глубже в лес, туда, где аромат становился насыщеннее, плотнее, будто воздух сам дрожал от её присутствия. Сердце билось быстрее, гул охоты стучал в висках.
Ветки раздвинулись, и Зетринн вышел к поляне и замер.
Под водопадом стояла она.
Судорожно сглотнул.
Золотые галаза голодно скользили по желанному телу.
Мокрая ткань бюстгальтера плотно обтягивала упругие полушария груди, острые соски прорывали кружево, подчиняясь холоду. Взгляд скользнул ниже — плоский живот, тонкая линия талии, капли, стекающие к кружевной границе трусиков. Округлые бёдра, гладкая кожа, длинные ноги — всё это пульсировало в его глазах жаром.
Волк внутри взвыл, когти царапнули кору дерева, роняя щепки.
Шаг вперёд — и разум, вместе с контролем, рухнули в пропасть.
Пальцы с силой впились в ткань, резкое движение и разорвали рубашку — пуговицы с треском разлетелись по траве. Шаг — тихий, хищный... И штаны растворились в его тьме. Теперь он стоял совершенно обнажённым.
Элея вздрогнула, почувствовав, как за спиной сгущается воздух.
Открыла глаза… но было поздно.
На неё обрушились объятия горячего, обнажённого тела. Тёплая грудь прижалась к её, сильные руки обвили талию, впечатывая в него. Воскликнула от неожиданности, но крик утонул в захвате его рта.
Поцелуй ворвался, как удар — жадный, властный. Его губы смяли её, язык, влажный и горячий, прорвался внутрь, разрывая оборону. Зетринн исследовал каждый изгиб рта Элеи, скользил по нёбу, цеплял кончик языка, втягивал его в дразня.
Дыхание было тяжёлым, пахло терпкой смесью ночного воздуха, леса и чего-то опасно мужского. Он втягивал её вкус, пил, словно задыхался без этого, с каждой секундой углубляя поцелуй до болезненной сладости.
Пальцы Зетринна медленно сползли по её влажному животу, сжали талию, прижимая желанное тело к себе. Напряжённый член горячо прижался к нежной коже бедра, пульсируя в унисон учащённому дыханию. Другой рукой он грубо сжал грудь, подушечками пальцев обводя твёрдый сосок, а затем рывком спустил лифчик вниз.
Грудь вырвалась на холодный воздух, и он тут же накрыл её ртом. Горячий язык закружил вокруг соска, зубы прикусили, дёрнув её изнутри. Втягивал её грудь глубоко в рот, будто сосал сладость, что был лишён слишком долго, чередуя это с жёсткими поцелуями второй груди.
Не отпуская, поднялся выше, впиваясь в шею, оставляя яркие следы от укусов на коже, словно помечал: моя.
Плечи, ключицы — всё стало полем для его жадных зубов и языка.
Пальцы рвано скользнули вниз, сдёрнули кружевные трусики так, что ткань едва не треснула, и упали на камни. Вцепился в ягодицы Элеи обеими руками, сжимая так сильно, что она застонала, ощущая, как он прижимает её к себе до боли.
— Обвивай меня! — прорычал он.
Элея мгновенно откликнулась — ноги стремительно обхватили его бёдра, лодыжки крепко сцепились за его спиной, притягивая их тела вплотную.
Раздвинув складки, одним резким толчком вогнал член до предела. Элея выгнулась, рот раскрылся в беззвучном крике, внутренние мышцы судорожно сжались вокруг, пульсируя жадными спазмами.