Но что толку от совета, которому нет сил последовать?
Ближе к вечеру его одолела тоскливая безнадежность. Снова оказаться в лабиринте, так и не разгадав чертову головоломку? Что с ним будет, если сегодня никто не поможет ему выбраться? Может быть, если не спать, то ничего и не случится?
И сколько он сможет обходиться без сна? Двое суток? Трое?
А что потом?
Он сидел на кровати, скрестив ноги, и тупо рассматривал узор на ковре, когда дверь чуть слышно скрипнула. МакЛауд поднял голову.
Вошел Митос. Он был, как и сам МакЛауд, в халате, как будто что-то внезапно подняло его с постели.
Который же час?
— Половина первого, — сказал Митос, и МакЛауд понял, что последний вопрос задал вслух.
Митос подошел и присел на край кровати рядом с ним.
— Ты весь день выглядишь странно, Дункан. Не хочешь объяснить, в чем дело?
МакЛауд не хотел ничего объяснять. Но игнорировать вопрос, заданный столь мирным тоном?
— Ты знаешь, в чем дело, — тихо произнес он, глядя в пол. — Ты сам говорил: если призраки будут меня тревожить, то во сне…
— И что? Тебе опять что-то привиделось?
— Мне ничего не привиделось! Я снова был там, в этом лабиринте… И уверен, что окажусь там опять, если усну. И я не смогу выбраться оттуда сам!
— Но прошлой ночью выбрался?
— Да… то есть нет. Я не сам выбрался.
— Кто же тебе помог?
— Грэйсон… и он сказал, что я могу все изменить.
— Вот как, — задумчиво проговорил Митос. — И ты сегодня весь день придумывал способ это сделать?
— Нет, — качнул головой МакЛауд. — Он назвал способ. Я просто не мог… то есть я не понимаю.
— Что за способ?
МакЛауд, сомневаясь, снова опустил глаза. Но ответил:
— Он сказал, что я должен сдаться, чтобы победить. Но это же нелепо!
— Почему нелепо?
— Потому что я не могу! — гневно выдохнул МакЛауд, вскакивая с кровати. — После того, что случилось… Я даже думать не могу о том, чтобы сдаться этим… этому… Даже если на самом деле это сделает меня сильнее! Я просто не могу! Понимаешь?!
— Вполне понимаю, — сказал Митос, тоже вставая. — Но я на твоем месте не стал бы зацикливаться на единственном способе решить эту задачу.
— Ты хочешь дать мне подсказку? С чего бы вдруг?
— Ты злишься, потому что я не хочу восстанавливать твою защиту. А тебе не приходило в голову, что только моих усилий для этого недостаточно?
МакЛауд застыл. Митос коротко усмехнулся и удалился, не забыв плотно притворить за собой дверь.
МакЛауд подошел к кровати и снова сел.
Как он сам не подумал о таком простом решении?
*
…Он снова оказался в лабиринте, но теперь у него была другая цель.
Он не стал отыскивать дорогу к «своей» двери, а постарался до мельчайших подробностей припомнить полуразрушенный зал, в который попал, ища способ одолеть Аримана. Он действительно помнил все: и выщербленные стены, и пол, покрытый толстым слоем пыли и каменной крошки, и окна — проломы без намека на стекла или рамы, и сумрачные туннели, примыкавшие к залу. Идя по коридору, он все время держал в памяти эту картину, и не удивился, когда, миновав темный переход, очутился в том самом зале.
Здесь ничего не изменилось. Даже яркий свет так же лился в оконные проемы. Только Демона не было. Вообще не было никого.
МакЛауд постоял, оглядываясь и прислушиваясь.
Нет, зал не пуст. Что-то неощутимое витало в воздухе, ожидая времени, чтобы обрести форму. МакЛауд вздохнул, стараясь не поддаться страху, — сейчас это было главным.
— Где ты? — крикнул он в пустоту. — Покажись!
Воздух впереди сгустился, тень приобрела четкие очертания — и превратилась в Кроноса.
— Какой сюрприз! — протянул Кронос. — Вот не ожидал, что у тебя хватит смелости сюда явиться.
От знакомого липкого ужаса у МакЛауда кружилась голова, но голос не подвел:
— А почему нет? Не хотелось пропустить интересное зрелище.
— Какое? — картинно пожал плечами Кронос. — Кажется, при нашей прошлой встрече зрелищами наслаждались все, кроме тебя. На какое развлечение ты надеешься теперь?
— Хочу посмотреть на твою рожу, когда ты поймешь, что остался с носом.
Кронос перестал улыбаться. Если я ошибся в расчетах, подумалось МакЛауду, мне отсюда не выбраться.
— Ты мой, МакЛауд. Это только вопрос времени. Что бы ни говорил тебе этот шут Грэйсон. Я — это ты. Кто тебя защитит от тебя самого?
— Чего ты хочешь? — спросил МакЛауд. — Если ты — это я, чего тебе еще не хватает?
— Всего, — бросил Кронос. — Или тебя еще никто не просветил?
— Ты не сможешь завладеть ни моей душой, ни моим телом…
— Не слишком ли ты уверен?
— …потому что ты не можешь отнять то, что мне не принадлежит.
Эти слова остановили Кроноса. Он сдвинул брови:
— Что это ты несешь?
МакЛауд усмехнулся и прикрыл глаза. Он ясно представил себе бело-голубую искорку, плывущую впереди него по сумрачным коридорам, и услышал недоуменный возглас Кроноса.
Открыл глаза.
Мягкое белое сияние разлилось в воздухе, заставив Кроноса попятиться.
МакЛауд быстро оглянулся. Пустой каменный зал готов был превратиться в совсем другое помещение.
«Пожелай этого», — эхом отдалось в сознании МакЛауда.
Сообразив, что от него требуется, МакЛауд представил себе каюту на своей барже. Он помнил ее во всех деталях… Но, открыв глаза, едва не ахнул.
Сыграла ли с ним злую шутку его память или что другое, но он стоял посреди комнаты Митоса, той, где встретил его впервые. Совпадало все до мельчайших деталей.
МакЛауд повернулся к Кроносу и демонстративно скрестил руки на груди:
— Ну, что? Хочешь уложить меня на эту кровать?
Кронос в ярости топнул ногой, потом очертания его фигуры потеряли четкость. Через миг его уже не было, и только черный вихрь с ревом унесся прочь в сумрак лабиринта.
МакЛауд постоял, глядя ему вслед, потом, устало шагнул к кровати с серо-голубым покрывалом и сел на край. Абсурдный комизм случившегося дошел до его сознания, и он, неожиданно для самого себя, засмеялся тихонько, потом громче, пока, хохоча уже во все горло, не повалился навзничь на кровать.
И тогда понял, что уже не смеется, а плачет. Он лежал, закрыв глаза, чувствуя, как слезы текут по вискам.
Кровать скрипнула, лица его коснулось горячее дыхание — и чужие губы прильнули к его губам.
От этого поцелуя, нежного и требовательного сразу, голова у него закружилась, мир перевернулся и со стеклянным звоном провалился в темноту.
*
МакЛауд открыл глаза и сел. Да, он был в своей комнате, на своей кровати. Один. Дотянувшись до лежавших на тумбочке часов, он понял, что ночь почти прошла. Он проспал не меньше пяти часов.
Вспомнив свое видение, он торопливо нашарил на груди камень. Огонек в нем горел так же ярко, как в первые дни. Значит, связь восстановилась. Но что за нелепый фарс ему пришлось разыграть в лабиринте?
При воспоминании о том, чем закончился этот фарс, МакЛауда бросило в дрожь. Полно, да окончание ли это было. Разумом он ничего не помнил, но у тела своя память.
Нет, резко оборвал он себя. Ты в самом деле сходишь с ума! Это просто очередное видение — набор бредовых фантазий.
Но поцелуй помнился так отчетливо, как будто все было наяву. И почему вместо баржи он оказался в квартире Митоса?
МакЛауд снова едва не рассмеялся, хотя и без большого веселья — не иначе, это была просто шуточка Митоса. Захотелось позабавиться с новоприобретенной собственностью.
Старый мерзавец!
МакЛауд спрыгнул с кровати и выскочил в коридор. Толкнул дверь спальни Митоса.
Тот не спал. Лежал на кровати, вытянувшись на боку и подпирая рукой голову. МакЛауд остановился посреди комнаты, не зная, что сказать и с чего начать. Хотя сказать хотелось много.