- И именно поэтому… - Я наступила на горло собственной гордости, - Мне нужна твоя помощь.
Помедлив чуть дольше, чем я ожидала, старшая сестра ответила:
- Я помогу тебе. Я найду тебе прекрасного жениха. Родовитого, богатого, красивого, доброго… Какого захочешь. И ты полюбишь его. Обещаю. Только забудь про это глупое, отчаянное обещание. Ты ничем не обязана отцу.
Я хотела запротестовать, но заметила около дворца знакомую фигуру.
- Жозефин! Эйприл! Как выросли!
Рядом с парадным входом стоял наш пожилой, неуместно улыбающийся родственник.
- Здравствуй, дядя Родрик.
Через несколько дней на площади собралась толпа.
Я знала о коронации только в теории. Также я знала, что по законам Салариса ей предшествует выступление монарха перед подданными. Перед всеми, а не только перед знатью.
Я стояла на сцене вместе с сёстрами. Вперёд вышел дядя и начал говорить. Я понимала, как важна речь будущего монарха, я знала, что стоит прислушаться, но слишком многое отвлекало меня: ледяной ветер, к примеру. Выражение тревоги на лицах зрителей. Преувеличенно широкие жесты дяди, которые только отвлекали. Мелькнула мысль, что я бы справилась с задачей лучше.
Вообще я сомневалась в праве Родрика на престол: он был, несомненно, более приятным человеком, чем мой отец, но именно это и настораживало. Проявить жёсткость, ставя обнаглевших советников на место? Решить военный конфликт, применив силу? Посадить кого-то в колодки? Монарх должен справляться и с этими обязанностями, на что Родрик явно неспособен.
- И поэтому, - Решительно произнёс дядя, будто вторя моим мыслям. Я, наконец, обратила внимание на произносимую им речь, - Я отказываюсь от своего права на престол.
Глава III.
Я затаила дыхание. И, казалось, вся площадь тоже.
Родрик был единственным претендентом на власть. Да, обычно власть передаётся от отца к сыну, но отец не оставил сыновей. Он был третьим сыном в семье, Родрик – четвёртым. У двух предыдущих королей не было детей вообще, у Родрика – только одна дочь. В нашем роду не осталось больше мужчин. Может, секунду назад я и рассуждала о том, что дядя – не лучшая кандидатура на роль монарха, но лучше такой монарх из династии Ларон, чем, скажем, Джейкоб Джефферс. Мы не можем упустить власть. Не можем…
- Я уже немолод, - Продолжал дядя, - У меня множество болезней, а, главное, есть любимая семья. Моя жена при смерти. Я хочу провести с ней остаток жизни. Я очень ценю оказанное мне доверие и именно поэтому не могу обмануть его.
По толпе пошли перешёптывания. Родрик прибавил громкости:
- Во многих прогрессивных странах в наш век власть наследуют женщины, - Перешёптывания стали громче, - И я не вижу повода лишить наследницу Эдварда этого права. В отличие от меня, они молоды, здоровы, и, уверен, прекрасно подготовлены. Для Салариса это первая королева, и, тем не менее, я убеждён, что все мы понимаем - она наделена необходимыми качествами для того, чтобы стать великим правителем.
Жозефин сделала несколько шагов вперёд и оказалась на центре сцены. Сестра была одета в пышное платье синего цвета, нарядное, но, несомненно, строгое. Её платинового цвета волосы были собраны в причёску, позволяющую полностью открыть лицо. Она была менее красива, чем Диана: более светлые ресницы, брови и волосы, тонкие, неяркие губы… Но каким же величественным был её вид! Она знала о том, что станет королевой, поняла я. Родрик уже предупредил её.
Меня расстроило то, что мне никто не сообщил о планах, но я никогда и не думала унаследовать престол, так что это мало что меняло. Да, меня не поставили в известность, но то, что случилось – к лучшему. Только что я рассуждала о том, что у Жозефин есть все нужные монарху качества.
Истинно королевским тоном девушка произнесла:
- Большое спасибо за оказанное доверие, сир Ларон. Я хочу заверить, что осознаю возложенную на меня ответственность и готова с честью нести её. Для меня решение сира Ларона стало такой же неожиданностью, как для всех вас, и, тем не менее, я сделаю всё от меня зависящее, чтобы привести Саларис к процветанию.
Я не знаю, чего ожидала: то ли криков о том, что женщине не место на престоле, то ли, наоборот, одобрения и аплодисментов. Наконец, раздалось последнее – но это был не шквал оваций, а неуверенные, слабые хлопки. Хоть что-то… Но кое-кто другой решил изменить ситуацию в свою пользу.