— Вот мы и на месте, — объявил Финнан. От прежней его веселости теперь не осталось и следа. — Это — речной рынок. Там можно купить все, что душе угодно, — от куска хлеба до жизни. Свои обязательства по сделке я выполнил, хотя и не думал, что мне это так дорого обойдется. Сразу за рынком — Речные ворота. Мы пройдем через них прямо к пристани. — Он поглядел на спящую Мадру. — А с ней вы что собираетесь делать?
— Нужно найти ей хорошего лекаря, — сказал Байклин. — В таком большом городе это, должно быть, несложно.
— Я знаю тут одного, — предложил Финнан, — если хотите, могу отвести вас к нему.
Вскоре они уже плыли мимо причаленных к берегу лодок и барж, на которых толклись люди. Множество лодок, уйма народу. Суда соединялись друг с другом канатами, образуя запутанный лабиринт из палуб и мостиков, — словно еще один город вырос на воде в тени Талскера. Горы товара, гул голосов… пьяные ссоры волной перекатывались от лодки к лодке, заканчиваясь, как правило, всплеском в мутной воде. Повсюду мелькали ярко накрашенные женщины, чью наготу прикрывал лишь переливающийся тонкий, прозрачный шелк. Приглашения и угрозы, голоса торгующихся и ругань вырывались из глоток мужчин, женщин и оборванных ребятишек, смешиваясь с лаем собак, писком цыплят и криком мулов. На поверхности воды плавали клочки одежды, огрызки фруктов, гнилых овощей и другие остатки людской жизнедеятельности. В воздухе висел густой запах несвежего мяса, немытых тел и тонкий аромат жгучих специй. Проглотить все это за раз — все равно что выпить залпом слишком крепкого вина. Насмотревшись на рыночную толчею, Ривен вновь повернулся к Мадре и отогнал от нее мух.
Каким-то неведомым образом Финнану удалось разобраться в этом запутанном лабиринте и провести свое судно по узким проходам в скоплении лодок к освещенной солнцем скале у городской стены. Рядом с громадой этой величественной скалы и стены речной рынок казался муравейником, где копошились в бессмысленной суете мелкие насекомые.
Перед ними открылась огромная темная арка над бухтой, и баржа вошла в ее тень. Под гулкими сводами арки плеск воды отдавался испуганным эхом, а блики света играли на стенах, словно шелк на ветру. Всплески от их весел эхом отскакивали от стен, а если кто произносил слово, то оно рокотало многократным отражением. В свалках у воды кишели крысы. Их негромкое повизгивание, словно насмешливое напоминание о гриффешах, заставляло вздрагивать путников.
А потом вода впереди зажглась бликами солнца — резкий свет ослепил их. Они вошли в широкий канал, что вел прямо к пристаням. Городские крыши поднимались высокими шпилями по обеим сторонам канала, бросая на воду длинные тени. Здесь стояли крупные суда. Их уже можно было назвать кораблями. Канаты и тросы оплетали их мачты спутанной паутиной, и за них, как пауки, цеплялись фигурки людей. На каменных причалах были сложены грузы. Вновь донесся до их палубы сильный запах незнакомых специй. Раздавались крики чаек, что дрались за рыбу на набережной и кружили над мачтами кораблей, испещряя палубы пометом. — Финнан быстро отыскал свободное место у причальной стенки, и ралартцы помогли ослабленной команде Финнана поставить у нее баржу. Потом путники собрали то немногое, что осталось от их имущества. Льюб сошел на берег с Мадрой на руках, и стоял в ожидании остальных. Двое из команды остались приглядывать за скудным грузом, с остальными же Финнан расплатился тем серебром, которое Байклин отдал ему в уплату за проезд. Матросы разошлись по набережной, обмениваясь приветствиями и шлепками по спине со старыми знакомыми. Под многочисленными удивленными взглядами Финнан повел всю честную компанию туда, где кончался порт и начинался крутой подъем к центру города. Мощенные камнем узкие улицы давно не видали метлы. Кюветы были завалены доверху дурно пахнущими отбросами. То и дело где-нибудь наверху распахивалось окно, и прямо на улицу выплескивалось содержимое помойных ведер. Путь по городу, таким образом, превращался в довольно рисковое предприятие. Не раз они наблюдали картину, как облитый с головы до ног прохожий выкрикивал ругательства и угрозы в какое-нибудь открытое окно.
Город представлял собой лабиринт узких улочек, вдоль которых повсюду теснились пивные, лавки, кузнечные мастерские, публичные дома и конторы ростовщиков. На перекрестках им часто попадались группы вооруженных людей. И каждый раз повторялось одно и тоже: они начинали было подтрунивать над разношерстной компанией новоприбывших, но как-то сразу смолкали, заметив кушаки стражей и посохи мирканов, и принимались перешептываться друг с другом.
— Наемный сброд, — презрительно проговорил Финнан. — Их нанимают гуртом, чтоб охранять Нижний город.
Теперь они забрались еще выше. Здесь улицы были пошире и почище. Среди деревянных домов появлялись уже и каменные. Помои сверху здесь выплескивали реже. Показались таверны с намалеванными над дверьми вывесками и магазины с товарами, выставленными в витринах. Люди здесь были одеты получше, чем в Нижнем городе, но не менее любопытны. Наконец, Финнан остановился перед высоким каменным домом с вывеской над дверьми: змея, обвивающая посох.
Он глянул на Мадру. Она спала. Финнан повернулся к Байклину.
— Нам сюда. Фриний — мой друг. — Он как-то слишком уж нарочито подчеркнул последние слова. — Кое-кто в этом городе, скажем так, косо поглядывает на него. Говорят, что он — из Горнего народа… вроде, маг… в общем, большинство его недолюбливает. Однажды я остановил разбушевавшихся не на шутку соседей. Они пытались поджечь его дом. Так что он мне кое-чем обязан. Не знаю, что там у вас люди думают о таких, как он, но он ни разу не сделал еще ничего плохого ни единой живой душе. Я могу поручиться, он сделает все, от него зависящее, чтобы помочь девушке.
— Не все боятся Горнего народа, — тихо сказал Байклин. — И у меня нет причин сомневаться в тебе и в твоем друге.
Финнан кивнул, улыбнувшись, и постучал кулаком в дверь.
— Открывай, седобородый папаша. Это я, твой речной разбойник, решил тебя навестить!
По прошествии какого-то времени послышался скрежет засова, и дверь приотворилась. В щели появился блестящий черный глаз. Потом дверь распахнулась, и перед ними предстал смуглый старик невысокого роста с заостренной седой бородкой и черными, точно влажные агатовые камушки, глазами. Он широко улыбнулся, увидев Финнана, тоже расплывшегося в улыбке, и показал розовые, без единого зуба, десны.
— Мальчик мой, как я рад тебя видеть! Давай же, входи! — Тут он прищурился, разглядев остальных. — Да ты не один? Какие-нибудь неприятности, Финнан?
— Можно и так сказать, — вздохнул речной купец. — Нужна твоя помощь. Ты же врачуешь раны. У нас тут для тебя пациент.
Старичок отступил назад.
— Тем и живу. Проходи, и друзья твои пусть проходят.
Они вошли внутрь и направились следом за Фринием через обшарпанную прихожую и еще одну дверь в большую комнату, ставни которой были прикрыты от солнца. В Воздухе явственно ощущался запах аммиака и серы. В жаровне горел огонь. Вдоль стен тянулись полки с запыленными книгами. Стол завален бумагами и всякими банками-склянками. Поистершийся ковер покрывал каменный пол, в углу скалился человеческий череп. Ривен уже приготовился узреть крокодила, подвешенного к потолку, но с балок свисали лишь косы луковиц чеснока да пучки трав, названия которых он не знал. Их запах наполнял комнату, смешиваясь с запахами химикатов. У Ривена даже глаза заслезились. Он обвел взглядом ряды банок под книгами: в одной из них — человеческий глаз, который, казалось, пристально смотрел на Ривена, в другой — что-то похожее на человеческий эмбрион.
Льюб положил Мадру на выцветшую красную кушетку. Она проснулась и в изумлении огляделась по сторонам. Ривен сел рядом и взял ее за руку, пока Финнан представлял хозяину пришедших и рассказывал о приключениях, которые выпали на их долю во время последнего рейса.