Путь к вершинам
НА ГЛАВНОМ ХОДУ
Блохин перевелся в маневровую колонну принципиально, показав характер.
Накануне его на три месяца сняли с должности машиниста за то, что он отказался в Тургутуе от обратного рейса с ходу, то есть без отдыха в пункте оборота. Норма рабочего времени у него была на исходе, усталому в путь отправиться — это же напрашиваться на крушение! Сначала вдолбят тебе, что безопасность движения прежде всего, а потом… Конечно, случись неладное, легко оправдался бы: выполнял приказ — и баста. Дежурный по депо долго убеждал его, суетясь, звякая пуговицами на кителе. Но Блохин стоял на своем.
Наказание он счел обидным. Не разобрались в сути дела. И с классностью не посчитались, на старости лет с пацанами сравняли! Тряся «Правилами техэксплуатации», развернутыми на нужной странице, стал доказывать, что был прав, что дисциплина послушности не родня. Я сопровождал его к начальнику, в партком, в райпрофсож, рискуя заслужить с Блохиным репутацию молодого, да раннего скандалиста.
Его согласились простить, все же были у него заслуги, — но он такой формулировке оскорбленно воспротивился: «Я не милостыню вымаливаю!» Наконец в машинистах его восстановили. «Снимали» принародно и громогласно, в назидание будущим нарушителям порядка, оправдали ж втихомолку, приказа об этом не вывесили. А по депо разговор шел всякий, шепотком да со смешком.
Но была у него еще одна причина для перевода. Ему понадобилось свободное время, и непременно днем. На маневрах после ночного дежурства двое суток твердо твои. Без неожиданных и бессистемных вызовов, сам себе хозяин, а не дядя, который суетится, но «Правила» не соблюдает.
— Понял, — вздыхает он в рацию, слыша очередное распоряжение: «Подай еще чуток вперед, будем брать два четырехосных, отведем на элеватор, потом начнем вытягивать нечетный состав…»
Словно челнок, снует по путям старенький прямоугольный, как спичечный коробок, ТЭМ-2. Обтекаемость ему ни к чему, не для гонок предназначен. А все ж похож он на птицу в клетке, бьющуюся в жестко ограниченном пространстве. Отчетливое, свербящее сравнение это вызвал у Блохина поезд, прогремевший мимо, лихо посветивший красным на хвосте. Завидки берут.
Неожиданный шаг, бесспорно, несколько ронял авторитет Блохина. Вроде бы слабосилен стал и к поездной работе допуск потерял. Столько лет тяжеловесы водил, а тут — «два четырехосных», на воловьей скорости… Да ведь сам решил, и нечего теперь стонать.
Ничего, уговаривал он себя, зато в библиотеке спокойно посидишь, с инженерами встретишься, растолкуешь им очередную задумку и уж нигде не расшибешь нос о собственное невежество. В цехах чаще бываешь, по-ревизорски оценивая их оснащение. В дизель-агрегатном вчера поразился: слесарь, чертыхаясь, руками вставляет холодильные секции в моечную машину. Одну за другой, шесть штук. Сделать чалку, зацепил сразу все шесть, как гроздь бананов! А то автоматика — кнопку нажал, спина мокрая…
— Но камера вертикальная, не подступишься к ней с чалкой, — засомневался мастер, настороженно перехватывая пытливый взор Блохина.
— Так надо ее на бок положить!
— Нет для тебя безвыходных положений, — подозрительно ласково сказал мастер. — Дай тебе волю, ты б все переставил и переделал, мироздание усовершенствовал. — И засмеялся, уже не сдерживаясь. Представил Блохина в миг творения им земель и вод по улучшенному образцу.
Тот самолюбиво насупился:
— Будто ты сам ничего у себя не переладил.
— А чего здесь? — безмятежно откликнулся мастер. — Ну, цилиндровые втулки стали восстанавливать напылением. Вторую жизнь им даем, так? Со склада-то их по месяцу ждать приходится. Ну, шестерни начали гидравликой спрессовывать, а не кувалдой…
Теперь засмеялся Блохин:
— Сказал бы сразу, что мне здесь делать нечего!
Они хохотали, стоя посреди цеха. И не стала, прося дорогу, сигналить им карщица, а опасливо объехала их…
Я уже наизусть знаю его любимые истории. Про то, как Наполеон отверг проект первого парохода, отчего, может быть, проиграл морскую битву с Англией, а о первых поездах говорили, что на 30-километровой скорости пассажиры начнут задыхаться. Про известного всем Зингера, который вовсе не был изобретателем швейной машинки, просто придал ей классическую завершенность, но не мог сформулировать, чем же она отличается от других. Потом догадался указать, что применил иглу с ушком на другом кончике — и сразу получил патент.
Уход Блохина в маневровую колонну совпал с хлопотными днями комиссионного осмотра тепловозов и не привлек особого внимания. Деповские остряки всего два или три раза поздравили его с тем, что он избавился от сравнений с Казачком.