Воздух холоден, хотя середина июня. Из тяжелых туч, проносящихся по бледно-голубому небу, спадают маленькие крупинки снега, твердые и острые, как ледяные кристаллы. Холодно, но этот холод не заставляет мерзнуть, а только дает возможность свободно дышать.
И теперь, когда он сидит и ждет, к нему навстречу выходит то, что он поджидает. Он знает, кто это хотя он не может различить черты лица и линии тела, — это, в сущности, образ, не принадлежащий определенной личности. И этот образ подходит к нему, безмолвный, как воспоминание, и берет его за руку. Он встает и идет за ним. И они идут через горы и долины много дней и много ночей.
...И в один прекрасный солнечный день они очутились перед решеткой маленькой виллы в Вевэ. Они вошли. Кругом ни души. Они вдвоем в саду, словно в раю Адам и Ева. Они снова садятся друг против друга — его обдает горячая волна, когда он снова видит ее перед собою с пышными русыми волосами. Он чувствует, как в него вливается тепло и жизненность. Но черт ее лица он не может различить, хотя тщательно всматривается в нее.
Он чувствует, что он пил из источника вечной жизни, пока не стал новым человеком. Но образ, благодаря которому вошла в него новая жизнь, бледнеет и испаряется.
Снова проходят дни. И с каждым днем расстояние между ним и оставшимися в Вевэ увеличивается. Они составляют один круг жизни, он — другой.
Теперь он ясно видит, как эти два отдельных круга приблизились, сплелись на мгновение, слились в одно, снова расстались, отдаляясь друг от друга с головокружительной быстротой и, направляясь каждый по своему жизненному пути, словно два небесных тела, пути которых на мгновение скрестились.
И когда теперь перед ним встает воспоминание о жизни его в Вевэ — старый господин с белой бородой, старая дама с локонами, он у старинного бюро, она в кресле — все кажется ему таким далеким, будто перед ним старый, выцветший портрет и ему становится все непонятнее, отчего ему казалось, будто он должен вернуться туда. Кто ждет его там? Никто на ждет. Только легкую боль чувствовал он в душе своей, когда перед ним вставало тускнеющее воспоминание о прохладном зеленом садике с желтыми дорожками и о mademoiselle Claire с пышными русыми волосами в красном платье, посреди садика в дивных цветах небесного рая.
V
Прошло много лет. Во время свадебного путешествия он остановился со своей молодой женой в Монтрэ, чтобы провести несколько осенних дней у Женевского озера. И теперь, когда он бродил в этой местности, вдруг перед ним выступили воспоминания, которые он уже давно считал мертвыми.
То, что никогда не исчезало совершенно из его души, эта старая боль незажившей раны, боль утихшая, но не покидавшая его многие годы, при нахлынувших воспоминаниях ощущалась все яснее и яснее.
Инстинктом животного он чувствует, что где-то близко здесь страдает другое существо, здесь, около него... Да, близко, совсем близко, и он должен пойти к вилле в Вевэ, чтобы, наконец, избавиться от своего мятежного чувства!
И однажды, когда его жена вместе со всем пансионом отправилась на экскурсию в горы, какая-то сила удержала его дома.
Когда все ушли, он пошел к пристани.
Пароход был почти пуст. Сезон кончен. Стоит ясный прохладный, покойный день. Озеро, как и тогда, совершенно зеленое. Вон знакомый горный силуэт и далее ледяной зубец, там на фоне голубого неба.
Вилла выплывает — и снова исчезает перед его взорами.
Все здесь, как прежде, только садик разросся, дом почти совсем утопает в богатой листве.
Он сошел с парохода на берег, на маленький искусственный остров и направился к виллам.
Перед закрытой решеткой стоит он, как прежде... и вдруг вздрогнул... Вся кровь отхлынула от сердца!.. Там, за решеткой, совсем близко стоит женщина. Она нагнулась и занята пересадкой цветов. На ней темное платье, а верхнюю часть тела покрывает грубый шарф.
Это она! Он узнает ее по пышным русым косам, которые спускаются над шерстяным шарфом. Но фигуру узнать он не может — она стала другой, и что-то больно кричит в нем, когда он всматривается в нее. Его охватывает трепет, словно он видит под неряшливым платьем линии скелета.
Несколько мгновений стоит он, не будучи в состоянии двинуться с места. Затем тихонько раскрывает решетку и нерешительно входит в сад.
В этот же момент она оборачивается к нему странным резким движением, будто не слышала шагов входящего, но почувствовала всем своим существом его близость. Он видит бледное, изнуренное лицо. В следующее мгновение — глубоко впавшие глаза, мертво и тупо выглядывающие из черных глазных впадин, вдруг оживают с выражением безграничного ужаса, словно она увидала привидение.