Хассрат оглянулся и, встретившись взглядом с женой, одними глазами спросил: «Вы как?» Губы женщины едва заметно дрогнули в слабой улыбке: «Продержимся». «Это хорошо, — мелькнула в голове мысль. — Хорошо. Совсем немного надо. Вроде бы из-за склона что-то выглядывает. Совсем рядом…»
Ледяные капли дождя нагнали их у самой башни. Сбив какую-то палку, Хассрат пропустил внутрь своих, ввалился сам, на остатках сил закрыл за собой тяжёлую дверь и тут же упал, заснув раньше, чем его тело коснулось пола.
На следующее утро, с огромным трудом разлепив непослушные веки и по запаху найдя кухню, в которой проснувшаяся раньше жена уже что-то готовила, Хассрат был озадачен простым, казалось бы, вопросом:
— Ты знаешь, где мы?
— На другой стороне хребта, — пожал он плечами, — в долине.
— Нет! — досадливо тряхнула головой женщина, отворачиваясь от плиты. — Ты знаешь, чей это дом?
— Какая разница? Если хозяин появится до нашего ухода, мы заплатим, если не появится, оставим деньги где-нибудь на видном месте…
В глазах Ниссриты мелькнуло извечное женское «Ох уж эти мужчины!». Вернувшись к готовке, она принялась объяснять, сбиваясь едва ли не через слово:
— Я… осмотрела дом… пока… Там, наверху, лаборатория… Расси плох, я… Я взяла кое-что… А внизу…
— Что внизу? — внутри Хассрата медленно поднималась тяжёлая волна тревоги.
— Тюрьма там, Хасси. Понимаешь? Тюрьма. Сейчас пустая, но…
Поискав глазами, куда бы сесть, мужчина подошёл к стене и опустился на широкую крепкую лавку рядом с тряпичным свёртком, из которого доносилось хриплое частое дыхание. В голове было пусто. Долгий тяжёлый путь к спасению закончился ловушкой. Смертельной ловушкой. Надо было бежать. Бежать немедленно. Но…
— Я… — Хассрат сглотнул, — я поклянусь ему в верности. Если этого… — слова давались тяжело. Тяжелее, чем весь долгий путь сюда, в эту долину. — Если этого не хватит, я отдам свою кровь. А если… — он посмотрел на жену: её взгляд был направлен на вход, а в глазах плескался ужас. Медленно, очень медленно воин повернул голову и наконец-то увидел хозяина башни. «Надо было бежать!» — мелькнула в его голове горькая мысль.
Гельд не знал, что ему делать. С одной стороны, вошедшие в чужой дом без разрешения считались преступниками и их можно было убить. С другой — один из преступников, стоя на коленях и страшно коверкая язык, повторял слова: служба, клятва, кровь… Такая поза говорила о готовность подчиниться. А значит, преступник предлагал свою службу. Но для чего клятва и при чём здесь вообще кровь?! Наконец стоящий на коленях произнёс ещё одно слово: защита. И показал на женщину, на ребёнка и на себя. И Гельд понял: его просят защитить этих троих и хотят заплатить службой. А «клятва» и «кровь» не означали ничего важного. Как и многое другое, что говорят живые. В этом мертвец убедился, побывав у дварфов. Теперь оставалось решить, следует ли соглашаться. К сожалению, создатель, оставляя приказы, не предусмотрел такой ситуации, а значит… Значит… Перебрав имеющиеся у него инструкции, страж остановился на «Охранять башню». А какая разница, будет ли в ней кто-то живой, если этот кто-то служит Гельду? Можно ли считать этого кого-то частью имущества? Ответа не было. Зато имелись целых четыре полных накопителя. А создатель, перед тем как отдать свою жизнь, сказал: «Каждая поглощённая капля сделает тебя сильнее! Помни это!» «Решу потом, — подумал мертвец, — когда стану сильнее».
Когда высохший труп, закутанный в дырявый плащ с выглядывающей через прорехи кольчугой, медленно кивнул, у Ниссриты отлегло от сердца. В тех местах, откуда им пришлось бежать, о нежити ходило много страшных сказок и выдаваемых за правду историй. И не только о низшей, вроде выкопавшегося из могилы покойника. В рассказах о подвигах жрецов Справедливого упоминались и намного более опасные немёртвые твари. Высшие. Сотворённые мерзкими некромантами для уничтожения всего живого. Личи, умертвия, вампиры. Последние, по словам проповедников, были наиболее опасны, так как могли успешно притворяться живыми. То же самое говорили и слухи, доходившие до их захолустья время от времени. Слухи, утверждавшие, что то в одной части королевства, то в другой вдруг ниоткуда возникало очередное чудовище и устраивало резню. А этот… эта…