Закат застал меня в узкой расщелине на полпути к перевалу. Да уж, видели бы меня сейчас мои друзья! Хотя нет, они-то видели меня после боевки, а вот видел бы меня Тирриан! Обломанные ногти, все тело в синяках, ссадины на руках и ногах — просто красавица! Мышцы болели от усталости, хотелось есть, благо, хоть напиться удалось из струящегося по камням ручейка. Скорчившись в три погибели, легла и занялась дыхательными упражнениями, пытаясь хоть чуть-чуть согреться, и не заметила, как провалилась в сон.
С рассветом я продолжила свое путешествие, меня гнали злость и страх: злость на Таэршатт, возомнивших себя богами, страх не дойти, не помочь друзьям. Страх становился сильнее, с каждой пройденной мною сотней метров я все больше теряла силы. Без снаряжения, без нормального отдыха, голодная, замерзшая — несмотря на лето, здесь было совсем не жарко — далеко ли я смогу дойти? Или уже через пару часов руки попросту разожмутся и на этом моя история закончится? Я гнала от себя упаднические мысли, но они возвращались снова и снова.
К полудню я перешла (точнее говоря, переползла) перевал и смогла наконец оглядеться. С этой стороны склон был куда круче, а спускаться и без того было страшно… У подножия горы начиналась холмистая местность, а еще дальше блестело под лучами солнца озеро и виднелась узкая полоска зелени. Далеко… Впрочем, пока я не спущусь, о дальнейшей дороге думать нет смысла. Надеюсь, я найду какую-нибудь щель, чтобы переждать в ней ночь… Бросив последний взгляд вниз, взмолилась Богам, горячо и искренне: «Прошу вас, помогите мне!»
Спуск действительно оказался куда сложнее подъема, если там я практически не использовала ножи как клинья, то здесь это приходилось делать постоянно. Я ползла по склону уже часа три, и до сих пор не нашлось ни одного места, где можно было бы хоть чуть-чуть отдохнуть. Пот заливал глаза, руки начали дрожать, а голова — кружиться. Казалось, весь мир сузился до простейших действий: извернуться, загнать нож в щель между камнями, перенести вес, нащупать ногами очередной выступ… Три ножа уже остались торчать в камне, надолго ли хватит оставшихся? При очередном движении перед глазами все поплыло, послышалось какие-то хлопки, и рука не удержалась на рукояти. Казалось, время растянулось, словно в замедленной съемке: рука соскальзывает, я пытаюсь снова ухватиться хоть за что-нибудь, теряю опору под ногами и… падаю, падаю в пропасть. Время обретает свой обычный ход, я понимаю, что это конец, закрываю глаза в детской безумной надежде: если ты не видишь плохого, оно не может с тобой случиться… И жду: удара, боли, забвения… И тут чувствую, как что-то перехватывает мое тело, рывок вверх, хлопки… Открыла глаза, увидела сомкнутые вокруг моего тела драконьи когти, угольно-черную чешую и потеряла сознание….
Сначала раздался невнятный гул, потом звуки начали дробиться. Вскоре я, напрягая слух, смогла различать отдельные слова, однако смысл фраз был непонятен. Наконец через какое-то время слова сложились в понятные фразы, однако голоса звучали так, словно то порождали многократное эхо, то вдруг замедлялись и становились странными, как звук на пущенной с замедленной скоростью магнитофонной пленке. «Наверное, это мое сознание шутит со мной такие шутки. Странно, где я и что произошло?» — лениво подумала я и тут же чуть не задохнулась от воспоминаний. Сил не было не то что пошевелиться — даже открыть глаза, поэтому я насторожила уши. Пусть голоса и странно звучат, я могу что-то понять из их слов!
— Что ты делал на границе, практически на территории Таэршатт? А если бы тебя застали там? — похоже, говоривший был недоволен, я понимала это даже несмотря на свое искаженное восприятие. — Какого, — он явно проглотил бранное слово, — тебя туда понесло?!
— Я виноват, командир, — второй явно оправдывался, — но меня потянуло туда так, что казалось, будто моими крыльями управлял кто-то другой! Никогда ничего подобного не чувствовал!
— И что произошло?
— Подлетел, увидел ее, ползущую по скале, а потом… Она вдруг поскользнулась и начала падать, ну не мог же я дать ей разбиться!
— Нет, конечно, — командир вздохнул, — ладно, Ларкар, надо привести в чувство твою добычу.
С каждой минутой я слышала их разговор все лучше. Шаги, кто-то прикасается к моей щеке:
— Совсем молоденькая, да еще и полуэльфийка, — голос командира, и почему мне слышатся в нем знакомые нотки, — интересно, что она делала в этих проклятых горах? Дай-ка воды!
Только услышав про воду, я поняла, что отчаянно хочу пить. А еще я с каждой секундой все лучше чувствовала свое тело: ноющие мышцы, синяки, ссадины… Попыталась открыть глаза, но ничего не увидела: свет ударил по ним так, что слезы хлынули потоком. Чьи-то сильные руки приподняли меня и казавшийся все более знакомым голос произнес, поднося кружку: