Я могу сказать это по тому, как он колебался, природа брала верх, но все еще чувствовалась неловкость в его движениях. Неуверенность.
Я сама целовалась с небольшим количеством парней, но не могу представить, что никогда не делала бы этого в моем возрасте. Каково это для двадцатилетнего человека, живущего в доме, полном парней, которые трахаются и регулярно заводят случайные отношения?
Неудивительно, что Джексон смутился и сильно покраснел.
И все же.
Мне это понравилось, и я рада, что у него нет списка побед длиной в милю, как у большинства спортсменов. Это бы меня оттолкнуло.
Рядом со мной Джексон постукивает по рулю в такт песне, тихо звучащей по радио — какой-то старой кантри-баллады о политике, религии и собаке по кличке Блу — когда мы выезжаем с подъездной дорожки на главную улицу.
Джок-Роу — это неофициальное название. На самом деле улица называется Стэнли Драйв, в честь выпускницы, которая пожертвовала несколько миллионов долларов на строительство жилых домов, расположенных вдоль улицы, с целью размещения спортсменов.
Это хорошие дома, гораздо более шикарные, чем та дыра, в которой я живу со своими друзьями на другой стороне кампуса. Мне было неловко показывать Джексону, где я живу, зная, что он обосновался в футбольном доме. Полы у них были отвратительными, но все остальное не было ужасным.
По крайней мере, дверь не слетела с петель.
Делаю мысленную пометку послать своему домовладельцу еще одно сообщение о нашей входной двери и смотрю на заднее сиденье грузовика Джексона. Грузовик моего кавалера.
Да, это официально — у нас свидание.
Бабочки порхают у меня в животе, пробуждаясь ото сна. Прошло много времени, с тех пор как мальчик заставлял меня волноваться.
Джексон сворачивает за угол, и небольшая коллекция тыкв на заднем сиденье перекатывается с одной стороны сиденья на другую. Мы не забрали вырезанную тыкву, ребята коллективно решили, что хотят выставить их все на крыльцо, но у меня остались мини-тыквы и пугало, Бифф, и я планирую поставить их на крыльцо, как только вернусь домой.
Обустрою свое жилище к предстоящему празднику.
— Рад, что ты хорошо провела время.
Хорошо провела время.
Я трепещу. Этот акцент. Этот голос. Этот тон.
Джексон снова стучит по рулю, и я смотрю на его руки.
Его большие, сильные, мужские руки.
До сегодняшнего вечера на моем теле не было ничьих рук, Бог знает, как долго.
Стараюсь не пялиться на руки или предплечья Джексона, отводя взгляд и сосредотачиваясь на дороге перед нами. Дергаю себя за подол платья, чтобы отвлечься, занять свои руки.
— Я действительно хорошо провела время. — Я стону, мы звучим нелепо. Прочистив горло, пытаюсь снова. — Удивлена, что ты…
Смущаюсь и замолкаю.
— Удивлена, что я, что?
— Ничего. — Я поджимаю губы и качаю головой.
О его раздражении свидетельствует вздох.
— Ненавижу, когда люди так делают. Просто скажи, что собиралась сказать.
Он прав. Я тоже ненавижу, когда люди так делают, и он чертовски хорошо знает, что мне было что сказать. Фух.
Итак, я делаю единственное, что могу: вдыхаю, выдыхаю и говорю то, что собиралась сказать. Это единственный способ сохранить лицо, чтобы он не думал, что я слабачка.
— Я удивлена, что ты заигрывал со мной.
— Я не заигрывал.
— О? Тогда как бы ты назвал губы у меня на шее?
Джексон смеется, вцепившись в руль.
— Я подлизывался к тебе, потому что ты разозлилась, когда я сказал, что мы тусуемся.
Слова: «я подлизывался к тебе» идут прямо к моим женским прелестям.
Они покалывают.
— Тебе не нужно было вставать и обнимать меня сзади. Мог бы просто сказать, что сожалеешь о своей бесчувственности.
Это правда, он мог бы это сделать.
Но сделал иначе.
Джексон прижался губами к моему телу — к моей шее. Его теплое дыхание, ласкающее мою кожу, было таким, таким…
«О боже, я закончу тем, что буду ласкать себя сегодня вечером, когда заберусь в постель при воспоминании об этих губах…»
Вряд ли это то же самое. Даже не близко.
Жаль, что я не настолько отчаялась, чтобы гоняться за парнем, который не хочет встречаться со мной.
Повеселиться и потусоваться? Да.
Поговорить и написать сообщение? Да.
Пригласить на вечеринку и игры? Да.
Свидание? Нет. Отношения? Нет. Переспать? Нет.
Это просто так странно для меня. Вот он, этот неуклюжий здоровяк, который весит как минимум на сто килограмм больше меня. Джексон Дженнингс — настоящий мужчина, в жилах которого течет больше тестостерона, чем у среднего студента колледжа. Для меня не имеет смысла, что его гормоны тоже не бушуют, а если и бушуют, то у парня больше самообладания, чем я могу себе представить.