— Ты смеешься надо мной? — Это не первый раз, когда она издевается над моим акцентом, но на этот раз она делает это прямо мне в лицо, наши лица, рты и руки всего в нескольких дюймах друг от друга.
Тепло ее тела согревает кожу на моей шее, ее руки все еще задерживаются там. Пальцы почесывают место, которое я старательно побрил не так давно, чтобы выглядеть немного презентабельно.
Когда я собирался, у меня было искушение позвонить маме за советом. Ведь никогда раньше не был на свидании и подумал, что она, возможно, сможет, я не знаю, сказать мне, что надеть. Или что-то, чего я не знаю. Но потом передумал, зная, что мама расскажет папе, а когда он узнает, то, вероятно, взбесится.
«Девушки равносильны отвлечению внимания».
Как ни странно, на этот раз мне плевать, что подумает мой папа.
Мне двадцать два года, пришло время перестать жить в страхе перед человеком, который в конечном счете не имеет никакого контроля над моим будущим.
Я и мой агент Брок — только мы решаем, что я буду делать и куда пойду, когда меня призовут.
И я это сделаю.
По прогнозам, я выйду в начале второго раунда.
Будем надеется, что я попаду к «Далласким Ковбоям», но теперь я уже не уверен, что хочу быть так близко к дому и моим назойливым родителям. То, что я профессионал, ни хрена не охладит моего папу — это сделает его еще хуже.
Он — мужская версия Крис Дженнер.
Качаю головой.
«Перестань думать о своих родителях, придурок. Руки Чарли находятся рядом с твоим лицом. Сосредоточься на этом».
Сосредоточься на ней.
Я стою неподвижно, как столб, прижимаясь всем телом к стене ее дома, позволяя ей решать, как долго она будет прикасаться ко мне.
Наблюдаю, как ее взгляд опускается вниз, скользя по моим грудным мышцам. Они крепкие и мускулистые после сотен часов, проведенных в тренажерном зале на жиме лежа. Упражняясь на поле. Наматывая километры на дорожке.
Чарли, кажется, раздумывает о чем-то, я не уверен, о чем, но она осторожна, нежные руки теперь парят над моей рубашкой, все еще у выреза.
Я смотрю на опущенную макушку ее головы — она, может, и высокая, но я все еще возвышаюсь над ней — и пробор в ее шелковистых волосах цвета кукурузы очаровывает меня. Я хочу прикоснуться к ним. Никогда, ни разу раньше я не пробегал пальцами по волосам девушки, и умираю от желания сделать это прямо сейчас.
Дерьмо.
Я хочу, чтобы она прикоснулась ко мне.
«Всего на минутку, Чарли. Всего на несколько секунд».
На ее крошечном крыльце горит свет, но он у нее за головой. Девушка окутана тьмой, в то время как мое лицо находится в центре внимания, яркий свет ослепляет меня.
Я съеживаюсь, наклоняя голову.
— Не нравится, да?
— Нет.
— Теперь ты знаешь, что я чувствовала. — Маленькая засранка смеется, ее ладонь скользит по щетине на моем лице. Я побрился сегодня днем, но прошло несколько часов, и она выросла. — Ладно, прощаю тебя.
Ее голос — шепот, большие пальцы поглаживают мои скулы, почти доводя меня до инсульта.
Дерьмо. У меня встает.
— О, да? — нервно вскрикиваю я.
— Да. — В отличие от моих, ладони Чарли гладкие — без мозолей — и блуждают по загару, портящему кожу под моим глазом. — У тебя светлая кожа.
— Я не пользуюсь солнцезащитным кремом, — глупо говорю я, жалея, что не закрыл свой рот.
— Не могу представить, что ты наносишь солнцезащитный крем — лишние хлопоты, да? — Она что-то мурлычит себе под нос, и я задаюсь вопросом, когда, черт возьми, она избавит меня от страданий и уже поцелует.
Терпение никогда не было моей самой сильной добродетелью.
Чарли снова мурлычит, изучая мое лицо пальцами, кончики которых спускаются от надбровной дуги вниз по переносице. К кончику носа. По вмятине над моей верхней губой.
— Ты такой… — Она слегка качает головой, слишком застенчивая, чтобы закончить свою мысль.
— Какой? — Я отчаянно хочу, чтобы она сказала, что у нее на уме.
Отчаянно нуждаюсь в словах, которые ни одна девушка никогда не говорила мне, хотя даже понятия не имею, какими они могут быть.
— Мужественный.
— Это хорошо? — спрашиваю я.
«Только не говори, что это плохо. Не говори этого».
— Да. — Чарли замолкает, проводя большим пальцем по моему подбородку. — Да, мне это нравится. Мне нравится это маленькое местечко, прямо здесь.
Ямочка у меня на подбородке? Я всегда ненавидел ее.
— Нравится?