Он, то самое существо в кресле, не забыл, как его усадили сюда. Люди вырыли глубокий ров, по бревенчатым колодам вкатили в него ладью, внесли высокое кресло и установили его, как он и указал, на юте, точило с выгравированными на нем свирепыми ликами возложили на одну ручку кресла, а его длинный меч — на другую. Кивком он призвал людей продолжить начатое дело. И тогда они привели его верного жеребца, поставили напротив хозяина и прирезали его на месте. Затем появились четыре любимейших его пса и на глазах хозяина были заколоты прямо в сердце. Он зорко следил за тем, чтобы каждый из них издох. Ибо не имел ни малейшего желания оказаться в вечной своей обители с загнанным в ловушку хищником. Далее последовали ястребы — их придушили. А за ними — женщины, четыре писаные красавицы, которые не переставали рыдать и молить о пощаде, хотя их заставляли дышать маком. Воины управились и с ними.
И тогда они внесли сундуки, держа их за ручки по двое. И вновь он следил за тем, чтобы все делалось споро и без промедления. Если бы они осмелились, они попытались бы прибрать к рукам его добро. Теперь, если только посмеют, они могут разграбить его могилу. Но они не посмеют. Ибо в будущем году курган озарится синим пламенем, каким горит истлевшая плоть. Когда воин поднесет к земле факел, она, дохнув на него смрадом разложения, воспламенит его… И станут слагаться саги, что дойдут и до усыпальницы Кара Старого. Только вот усыпальница ли это для Кара…
После того как сундуки были расставлены, воины начали застилать нутро ладьи штабелями трупов. Другие же насыпали со всех сторон от него каменный вал, пока тот не сравнялся высотой с шелковым балдахином его кресла. Поверх вала набросили крепкие балки, а уж те сверху прикрыли листами свинца. Далее, ступни его и сундуки обернули просмоленной холстиной. Со временем гниение поразит дерево, земля обвалится и засыплет трюм ладьи, мертвых женщин и животных, разбросает их в разные стороны, придаст диковинные позы, в которых их и застигнет тление. Ну а он будет все так же сидеть и разглядывать их, ибо земля не сумеет поглотить его. Они были похоронены замертво. У него будет другая участь.
Когда со всем было покончено, у кресла лицом к нему оказался человек. Люди звали его Коль Скупой, и был он сыном Кара Старого.
— Мы все сделали, отец, — промолвил он. И лицо его исказилось гримасой то ли ненависти, то ли смертельного ужаса.
Кар кивнул, глядя перед собой немигающим взглядом. На прощание он не пожелает своему отпрыску ни счастья, ни удачи… Если бы в жилах того взыграла черная кровь его предков, он бы предпочел навсегда остаться с отцом в гробнице, ибо прильнуть в вечном сне к его сокровищам было бы ему желаннее, чем взирать, как попадают они в лапы королю, явившемуся сюда с юга, чем наслаждаться жизнью, купленной бесчестием, чем быть царьком, во всем покорным истинному властелину.
Самые испытанные из его воинов, всего шесть человек, принялись перерезать глотки многочисленным рабам и укладывать их тела в ладью. После этого они вместе с его сыном выкарабкались наружу. И спустя несколько мгновений сваленная по краям рва земляная насыпь в клубах пыли понеслась в корабельный трюм, ком за комом заполнила его, вздыбилась над перекрытием, поглотив свинцовые листы. Он же сидел не двигаясь, не обращая внимания на струйки, запорошившие руку, что покоилась на точиле.
Все-таки свет нащупывает себе путь… Но вот новый вал земли. И все гаснет… Издав вздох облегчения, Кар наконец позволит себе расслабить спину. Что ж, теперь все на своем месте. Каждая вещь. Где она пребудет в вечности и будет принадлежать только ему одному.
Он вдруг спросил себя, умрет ли он прямо здесь. И от чего он примет смерть? Впрочем, какое это имеет значение… Живой или мертвый, он останется тем, кем был… Haugbui. Властителем в собственной могиле.
Задохнувшись, Шеф открыл глаза. По телу, закутанному в грубые одеяла, ручьями стекал пот. Набравшись решимости, он сбросил их с себя и с глухим стоном повалился со своего висячего ложа на сырой, изрядно утрамбованный земляной пол. Морозный воздух немедленно ужалил его, и он лихорадочно стал просовывать руки и голову сначала в конопляную рубаху, а затем ощупью нашел плащ из грубой шерсти и такие же штаны.