– А что вы можете рассказать о вашей внешности? Я заметила в ней некую закономерность.
– По цвету кожи и глазам можно определить силу вампира, его возраст и положение в клане. Чем темнее кожа – тем моложе и слабее вампир. Это работает и в обратную сторону.
– А откуда берётся молодняк?
– Порой граф выходит на охоту и ловит красивых девушек, чтобы затем обратить их в вампиров. После этого он может делать с ними всё, что только пожелает. Мужчин у нас практически нет.
– Но ведь есть же. Я даже заметила парочку.
– Они присягнули на верность графу по разным причинам. Одни бежали от казни, другие жаждали силы и вечной жизни. Я презираю таких людей.
Хельга сжала кулаки и отвернулась.
– У вас остались ещё вопросы?
– Только один, последний. Кто занимается уборкой в замке? Не вампиры же.
– Для этого у нас есть отдельные люди, которые находятся под гипнозом. Их мы не трогаем.
– Спасибо, Хельга. Это всё, что я хотела узнать.
– Доброй ночи, княгиня, – девушка улыбнулась, в тусклом свете сверкнули её белоснежные клыки. – Спускайтесь вниз через час. К тому времени слуги уже накроют на стол.
– Я наверное пропущу его. Очень устала с дороги.
– Тогда желаю вам хорошо отдохнуть.
Хельга поклонилась и ушла, и теперь Аркона наконец могла зайти в свою новую комнату.
Выглядела она достаточно просторно и богато: высокие белые потолки и стены с фиолетовыми обоями, расписанные всяческими узорами.
Внутри стояла двуспальная кровать, над ней висела золотая люстра, а на тумбочке рядом с ней стоял зажжённый канделябр.
С правой стороны от кровати был расположен стул и туалетный столик, а с левой большой платяной шкаф. Открыв его, Аркона обнаружила множество дорогих нарядов и записку на дверце:
“Не стесняйтесь надеть любой из них, они теперь все ваши.
С уважением, Граф Вильгельм Далкейт.”
Выбор Арконы пал на чёрно-красное платье, в котором она так часто видела себя во снах. Она взяла его с вешалки и примерила. На её пышном теле наряд сидел совсем как родной.
“А они хорошо подготовились… Или это всё дело рук Баалы?”
Девушка подошла к зеркалу и начала рассматривать себя с разных сторон. Новый костюм определённо подходил к её фигуре. Бросив старую одежду на стул, Аркона улеглась на кровать.
Она ужасно хотела заснуть, но голод не давал ей этого сделать. Так прошёл час и началось время обеда.
Замок наполнился звоном маленьких колокольчиков. Услышав его, Аркона поднялась с кровати, вышла в коридор, а потом направилась вниз по лестнице.
В холле она нашла путь ведущий в обеденный зал. Там уже собралась добрая сотня голодных вампиров, сидевших за одним П-образный столом.
– Леди Аркона, – послышался голос графа, – Иди сюда.
Девушка тут же направилась к хозяину замка и села на свободный стул рядом с ним.
– Теперь это ваше место, – сказал он. – О, какое у вас чудное платье.
– Я должна вас поблагодарить за него. Вы так любезно оставили мне столько всяких нарядов в подарок.
– Ах, для меня это мелочи. Вся одежда принадлежит моей бывшей жене. Просто мы немного подогнали её костюмы по вашим меркам.
– Извините.
– Незачем. Много лет назад люди вторглись в мой замок и вонзили ей кол в сердце. Бремя вины лежит на них.
Вдруг в зал вошло несколько десятков человек с совершенно пустым и безжизненным взглядом. Они все были разбиты по парам и несли в руках большие серебряные подносы на которых лежали умерщвлённые люди.
– А вот и наш обед. Угощайтесь, моя дорогая.
Один из подносов поставили прямо напротив Арконы. Девушка с отвращением взглянула в неподвижные глаза мертвеца и отвернулась.
– Что-то не так? – спросил Вильгельм.
– Ничего-ничего, – замахала руками Аркона и почувствовала жалобное урчание в животе. – Просто для меня это немного непривычно.
– Вы ведь тоже питаетесь кровью. Разве не так?
Граф провёл ножом по горлу покойника, а затем подставил к ране старинный кубок в виде черепа и подождал пока он наполнится до краёв.
– Обычно я стараюсь есть животных или тех, кто хочет причинить мне вред. Тогда можно не сдерживать себя.
Аркона потянулась к своему декольте. Кристалл зажатый между её пышных грудей начал раскаляться от нетерпения. Он требовал крови прямо сейчас.
– Не нужно подвергать себя угрызениям совести. Эти излишние мучения ничего не дадут вам кроме иллюзии праведности и чистоты.
– Может быть вы и правы, граф. Но родители воспитали меня такой.