Время шло. Корабли один за другим делали круги, а Мазурук не появлялся.
Прошли все сроки ожидания. Возвращаться на Рудольф было опасно. Шевелев, находившийся на борту флагмана, дал распоряжение лететь на полюс и сообщить на Рудольф, что самолеты легли на курс.
Примерно на полпути Алексеев стал отставать от Молокова. Молоков убавил скорость, но Алексеев все отставал, и вскоре его самолет исчез из виду. Вероятно, это произошло потому, что Молоков летел на большей высоте, чем Алексеев, а сила ветра на разных высотах была различной: наверху слабее, внизу сильнее.
В результате все три корабля шли самостоятельно.
Погода им благоприятствовала, а в работе материальной части мы не сомневались. Беспокоило только одно: найдут ли нашу льдину.
На борту самолета Молокова радистом летел Стромилов. Он непрерывно держал связь с землей и с нами.
Первую радиограмму о вылете кораблей мы получили с Рудольфа от начальника зимовки.
В 0 часов 30 минут была принята радиограмма Шевелева, в которой он сообщал:
«Пролетели 83°50' северной широты, 58° западной долготы…»
А в 5 часов 48 минут Шевелев передал нам, что самолет Молокова приближается к лагерю:
«Достигли полюса. Мы счастливы и горды. Разворачиваемся над полюсом. Идем к вам. Ждите, скоро будем».
Бабушкин с механиками приготовили аэродром для приема самолетов. Все вышли из палаток и, в ожидании появления трех черных точек, всматривались в беспредельную синеву горизонта.
Я стал на лыжи и поднялся на высокий ропак, чтобы было виднее.
– Летят, - вдруг раздался крик.
Сильно подавшись вперед, я не удержался и стремительно скатился вниз.
Мы увидели далеко на горизонте едва заметную точку.
– Самолет!
– Он пройдет правее нас, - сказал я.-Передайте на машину: пусть возьмут немного влево.
Кренкель немедленно передал мое указание. Точка изменила курс и пошла прямо на нас.
Самолет быстро приближался. Теперь мы уже ясно видели его очертания.
– Сима!-крикнул я Иванову.-Радуйся! Сейчас твоя станция заработает. Это летит Молоков – он везет тебе умформер.
Через три минуты над нами кружилась яркооранжевая машина. На крыльях мы ясно различали «СССР Н-171».
Самолет сделал два круга и благополучно приземлился. Молоков подрулил на указанное место, выключил моторы. Объятиями и поздравлениями встретили мы новых жителей Северного полюса.
– Молодец, Ритсланд!-крепко пожимая штурману руку, сказал я.-Небось, нелегко было найти нас без радиопеленга?
– Мне просто повезло, - со свойственной ему скромностью ответил Ритсланд.-Я развернулся над полюсом и проложил курс по меридиану, на котором вы сидите. Так и нашел вас.
Обнимая Стромилова, Сима выпытывал:
– Привез мне умформер?
– Привез, привез!
Сима был очень доволен.
– Товарищи, чай пить! Объятиями сыт не будешь! – хлопотал Иван Дмитриевич. С прибытием второго самолета ему прибавилось хлопот – на полюсе уже было двадцать два человека.
Тут же мы получили радиограмму от Алексеева с просьбой так разложить костры, чтобы было побольше дыма. Летчик кружился где-то около нас. Шевелев немедленно радировал:
«Молоков сел возле Водопьянова. Если явится малейшее сомнение в том, что найдете нас, - немедленно садитесь, точно определитесь, а потом перелетайте в лагерь».
Получив эту радиограмму, Алексеев, не желая понапрасну тратить бензин, решил пойти на посадку. Сделав круг, он выбрал льдину и благополучно посадил свой самолет.
Штурман Жуков занялся астрономическими определениями. Через двадцать минут на карту легла первая линия – она прошла над полюсом. Теперь нужно было ждать еще два-три часа, чтобы получить вторую линию.
Чтобы не остыли моторы, механики закрыли их теплыми чехлами.
Алексеев пошел осматривать льдину – надо было выяснить, можно ли взлететь с нее без предварительной подготовки.
Через три часа мы получили от Алексеева точные координаты. Оказывается, он шел по правильному курсу, и только бережное отношение к горючему заставило его сесть в семнадцати километрах от полюса. Вылететь к нам сейчас Алексеев не мог – испортилась погода.
Больше всего нас беспокоила судьба третьего самолета. Мы не знали, где находится Мазурук. Связи с ним не было. Единственная радиограмма была получена от него еще в самом начале полета. В ней Мазурук сообщал, что у него все в порядке. Но с тех пор прошло много времени.
Иванов, установивший новый умформер, безуспешно пытался связаться с Мазуруком.