Вадим, не посчитал нужным отвечать, он лишь принялся пристально рассматривать окружение ведуна. По правую руку от него стояла сгорбленная старуха, опиравшаяся на изогнутую клюку, её ветхие одеяния были столь грязны и изорваны, что колдун с трудом разобрал, что на ней одето. Скорее всего, когда одёжа на ней рассыпалась, она одевала что-нибудь поверх и так раз за разом. Изорванная юбка и тёплая кофта, а под ними ещё бог весть что. Крючковатый нос и пронзительные, пылающие неукротимой яростью глаза, вот и всё, что было видно под немытыми и нечесаными космами. Беззубым ртом, ведьма шамкала какое-то проклятие, но Вадиму были безразличны её усилия, она была столь скудно одарена магически, что заговаривай его старуха хоть год, колдуна вряд ли прохватил бы даже насморк.
Позади ведьмы стоял плотный дед, лишённый даже крупицы магии, но весьма горластый, на его плече восседал чёрный одноглазый ворон. Выкрики с требованием казнить чужаков, то и дело разносились на весь зал. Молодая, здоровая девка, с тёмным свёртком в руках, усердствовала больше всех. Постепенно от окружения Грымвольда заражались и окружающие, казалось ещё миг и в колдуна полетят камни.
Лишь немногие сохраняли хладнокровие в этой беснующейся толпе. Помимо Достардана и его стражи ледяное спокойствие сохранял высокий, плечистый старик, возвышавшийся над остальными, на целую голову. Одетый в ниспадающие до самого пола одеяния, старец держал в руках прямой и отполированный до блеска посох. Длинные седые волосы, перехваченные на лбу кожаной тесьмой. Греческий профиль, ледяной и бесконечно мудрый взгляд, небесно-голубых глаз. Старец являл собой островок выдержки в бушующем океана страстей, а ещё он был одарен… нет, не так – ОДАРЁН. Чистая энергия буквально струилась из него. В отличие от Вадима, старец не предпринимал ни малейших усилий чтобы скрыть свой дар, но и не выпячивал его на показ, как Грымвольд и его приближённые.
Двери в тронный зал, едва приоткрылись, но этого оказалось вполне достаточным, чтобы сквозь небольшую щель проникли три силуэта, буквально стелясь по земле, они ринулись к трону владетеля, не обращая ни малейшего внимания на окружающих.
– Ты звал нас, мы пришли, – произнесли одновременно все трое.
– Этот человек, – Достардан указал на Вадима, – утверждает, что он принадлежит к вашему народу! – как можно дипломатичнее произнёс владетель.
Эльфы переглянулись, краткого мига им было достаточно, чтобы согласовать свои действия. Впервые Вадим увидел боевую тройку перворожденных в действии. Блеснули клинки и спустя мгновение, колдун стоял в окружении сверкающих лезвий. Эльфы окружили колдуна, лишая возможности скрыться. Построение перворождённых напоминало равнобедренный треугольник, вершина которого располагалась за спиной Вадима.
– Назови себя смертный! – хором произнесли эльфы, – люди этого мира никогда не обретали чести именовать себя братьями лесного народа.
– Эльвад! Этим именем меня нарёк Первородный Эйландар! – в подтверждение своих слов Вадим продемонстрировал висящий на груди амулет. Золотой единорог тускло блеснул и скрылся под одеяниями.
– Мы слышали легенду, о чужаке-ваньяне[2]! Если это ты, то у тебя должно быть ещё кое-что! – произнёс один из эльфов.
Вадим пребывал в растерянности, он не понимал какие ещё доказательства нужны перворожденным, амулет Эйланмара, он вернул Авалейну, тьфу ты… уже Эару, меч остался в замке владыки. Доспех? Посох? А может быть и то и другое. Колдун потянулся к ним, намереваясь разом показать всё это.
– В этом нет необходимости, брат Вардас! Это он! Я узнал его, во дворце его видела Лисана, она описывала чужака! – вмешался в разговор, стоявший позади колдуна эльф.
– Вечного лета тебе Элдан[3]! Мы приносим свои извинения! – эльфы склонились в низком поклоне, а затем упали на колени, клинки легли на запястья и первородные дружно произнесли, – мы ждём твоего решения свободорождённый! Заслуживаем ли мы смерти за свои сомнения?
– Вечного лета вам братья, поднимитесь и назовите себя! – у Вадима отлегло от сердца, ему хотелось захлопать в ладоши и радостно проорать какую-нибудь непотребную песню, но он продолжал сохранять невозмутимость.