Лорд Хенрик ласково, по-отечески смотрел на Мастера Света:
- Все правильно, только подумай, если ты это делаешь для себя и для мальчика, то делай,если ради какой-то собственной "вины", или ради Арэи, то не стоит. Я знаю свою дочь, прости, если разочарую, но я на весь набор шетеренок собственного симбионта могу спорить, что девочка моя не захочет лично воспитывать сына своего насильника. Спасти, отправить в безопасное место, это да. Но не воспитывать лично. Если я правильно представляю ситуацию.
Рихар сжал кулак, нет, не сам сжал, кулаки сжались без его участия, как было всегда, при упоминании положения Рэи при Эльфахаттаре. Лорд Эллисар положил свою крепкую руку поверх его, успокаивая.
- Поверь, она вернется, и вы обо всем поговорите. Она любит тебя, может не как мужа, но как брата, точно. И ты со своими чувствами справишься. Сейчас надо просто пережить всё это. Даже моя хрупкая Лис пережила. Даже старушка Тагата, для которой Рэя единственный свет её ослепших от слез глаз. А уж мы то с тобой, тем более справимся! - После этого разговора неожиданно стало легче.
Большая часть мастеров, устанавливавших мнемотехнику для усиления обороноспособности Тай Брава покинули крепость, закончив работу. Осталась группа мнемотехников для обслуживания, освободившиеся жилые помещения приняли новых постояльцев: безопасников, аналитиков, сопровождающих уполномоченных вести переговоры с посольством лордов, членов Всеимперского Совета. Для проживания посольства подготовили особняк вне стен крепости. Здесь останавливался сам Император Диметрус, как до него его отец и дед, во время личных визитов на восточную границу Империи. Для всех служб и охраны были обустроены удобные апартаменты, не придерешься. Да и не таково было положение ожидаемого посольства, чтоб привередничать. Как ни важен и велеречив был тон предварительной переписки Вазираев, они прибывали скорее просителями, чем равными партнерами. После демонстрации силы Света на границе, Империя объявила выжженную землю "территорией собственного интереса", не планируя присоединять её к Кесайской Империи, но для Тагдишарцев эта часть степи была потеряна безвозвратно. Это заявление Императора Диметруса Тагдишарские Вазираи и не оспаривали, в переписке о нем вообще ни слова не было. Собственно, там и не было ничего по существу, только пространные рассуждения о необходимости подписания долгосрочного мира и выгодного обеим странам сотрудничества. Какую выгоду от сотрудничества надеялся получить Совет Вазираев благодаря работе имперской разведки было известно достаточно, аналитики уже и предложения по условиям работы имперских Мастеров в Тагдишарате сформулировали в нескольких вариантах. И примерный состав пилотных групп определили. А предположения о том, что же сможет предложить новообразованный на княжеских землях Вазират были очень и очень приблизительными.
В Тагдишарат, к Новой Цитадели отправлялись Ксана, в облике младшего тсаха, того самого, что покинул Самхадур направляясь на юг несколько недель назад, и Джанак Муса, в своем собственном облике. Пара коней, дремавших в стойле у казармы на краю Барай Хуна ничем не отличалась от обычных, тсахских. Одежда, обмундирование, головные платки, которые всё еще носили воины черного братства. Ксана ночевала в крепости, а Джанак устроился в пустой казарме. Он и не пытался заснуть, бесконечно перебирая мысленно всё сказанное на прощанье Лилите, всё, что хотел сказать, но так и не решился. И хорошо, что не решился. Не надо. Теперь, думая о девушке он сам себе удивлялся, как он мог её принять сначала за деревенского мальчишку, потом за деревенскую девчонку? Удивительная... такая тонкая, такая сильная, так одуряюще пахнет её кожа! И ведь всегда от неё чувствовался этот теплый, нежный запах...
Дверь скрипнула, не потревожив, не изменив ход мыслей. Мало ли кто придет, казарма то общая. А потом звякнул внутренний засов, легкие шаги прошуршали по дощатому полу.
-Джан...
Голос тихий, едва слышный, и не определишь, чей. Может кто другой не определил бы...
- Лита, ты что? - В темноте был виден лишь тонкий силуэт, точеный профиль на фоне почти черного окна.
- Проститься пришла...
- Прощай...
- Просто "прощай" и всё?
- Не просто. Мне не просто... а тебе?
- А мне не понравился твой взгляд, Джан. Поэтому пришла... Ты словно прощался...
- Я прощался, Лита...
- Как будто навсегда прощался...
Тишина...
- Джан... ты вернешься?
- Куда?
- Сюда... в Кесайю...в Барай Хуна... к Мастеру Раю?
- К Мастреу Раю точно не вернусь. - В голосе явно слышалась улыбка. Парень так и лежал на кровати, чуть повернув голову к девушке, рассматривая. И вдруг одним плавным движением дернулся, обхватил запястье, дернул на себя... И вот они уже сидят на его кровати. Он широко расставив босые ноги, она между них, прижатая к его обнаженной груди, словно спеленутая крепкими руками.
- Джан...- голос низкий, хриплый...
- Что? - У самого уха, дыхание щекочет кожу...
- Джан, ты что?
- Ты спросила, вернусь ли я? - Лилита молча кивнула.
- Зачем? Скажи зачем, мне возвращаться и я отвечу...
Лилита понимала, о чем он спрашивает, что хочет услышать в ответ, но молчала.
- Видишь, сказать нечего... - он чуть ослабил объятия, но руки не убрал, наоборот, уткнулся носом в её едва отросшие волосы. Потерся щекой.
- Я пришел за тобой. Ради тебя. Теперь ты дома. И ты очень важная... важный человек здесь. Леди. Твой отец богат, но дело даже не в этом... Я здесь никто. Я и дома был никем, но там это не было важно...а здесь... со стороны смотреть, как лорды тебя глазами... целуют...
- Ты здесь можешь стать кем захочешь. Рай же сказал, у тебя Дар! А человек с даром в Кесайе и есть "важный человек", если он работает с Даром. А ты работать умеешь!
- Зачем? Зачем мне быть важным для всех, если я не важен для тебя?
- Если бы ты не был важен, я бы не пришла, Джан...
Он резко перехватил за талию, приподнял и так же резко усадил на свои колени, теперь к себе лицом:
- Значит важен? Ты понимаешь, что сказала сейчас?! - Голос злой, даже мурашки побежали по коже. Или это не от голоса? Руки такие горячие...
- Зачем пришла? К кому?! - Хватка снова стала сильной, почти удушающей. Она только и смогла вытянув шею прильнуть к жилке, пульсирующей над ключицей... Руки Джанака ослабели, опали, Лилита сама обняла, продолжая целовать поднялась по шее к скуле. Парень опомнился, перехватил, отстранил:
- Лит, зачем?
Но она не ответила, развела его руки, с силой толкнула в грудь, опрокидывая на кровать. Села верхом.
- Не знаешь зачем? А ты зачем? Зачем пришел за мной? Зачем смотрел так? Зачем?! - Голос почти сорвался на крик, слишком громкий в пустой казарме. Теперь молчал он, в широко открытых глазах почти безумие...
- Не важно зачем. Есть и другие слова... например "хочу"... Подойдет в качестве ответа?
Джанак снова не ответил, дернулся, теперь она оказалась внизу, распятая на кровати, прижатая твердым, горячим телом. Он не целовал, кусал, жадно зализывая укус и снова кусая. Освобождая от одежды рывками. Он весь был острый, угловатый, рвано дышал, рвано двигался. Так, словно никогда прежде не был с женщиной и не понимал, как получить то, чего хочет его собственное тело. Это сводило с ума, и Лилита уже слышала свой собственный рык, одновременно отбивалась, отталкивалась, и тянулась сама. Сама перехвалила за бедра, резко направила в себя, обняла ногами, сжав мертвой хваткой. Чей стон, чей хрип, чье почти рыдание?
У леди Лилиты Холмс были мужчины. Разные. Она любила нежных, внимательных, неторопливых... опытных, пусть даже убеленных сединами. Такого, как этот пылкий и совсем неумелый мальчик у неё не было никогда. Их сражение заняло всего несколько минут, не больше, но она успела умереть, рассыпаться на крохотные шетеренки и снова родиться сквозь боль и крик, вдыхая, как первый раз в жизни. Когда вернулся слух, у самого уха разобрала тихий, низкий голос:
- Джанирали... сириш курихара... самирай курихара... киринас курихара... Лит... моя Лит...
Сознание возвращалось, она попыталась отстраниться, прокашлялась:
- Джан... я у тебя первая? - Осторожненько, вдруг обидится...
- Нет... ты единственная... - Не обиделся, усмехнулся только, щекотно выдохнув в ухо: - Сириш курихара мидназир...
- Красиво... Это сундир?
- Не знаю. Что за язык не знаю, так в моем селении говорят...