-Назови имя, дева! - Рэя прокашлялась и сообщила:
-Я леди Арэя Эллисар.
-Хорррошо, леди Арррэя Эррисарр! Я лекарррь, буду тебя лечить!
-Зачем меня лечить? - доверия лекарь не вызывал, Рэя попыталась отодвинуться подальше, на другой край телеги, но режущая боль проснулась от ее движения и девушка застонала. Лекарь что-то прокаркал сопровождавшим его воякам, те быстро извлекли из телеги длинный рулон пестрой материи, на котором так уютно пригрелась Рэя прошедшей ночью, споро размотали. Внутри рулона оказались две длинные палки, их вбили в землю закрыв такой немудреной ширмой девушку от посторонних. Только лекарь остался с ней. Он снова что-то крикнул сердитым голосом, через минуту из-за ширмы выглянула высокая тётка с грубым лицом, поклонилась старику, засуетилась вокруг Рэи. Прибежала еще одна, девушку подхватили, ободрали с нее грязные тряпки, положили прямо на землю возле телеги, облили холодной водой, потом терли, дергали за руки,за ноги, за волосы, чем-то мазали, снова обливали водой, снова терли. Сквозь мелькание рук и тряпок Рэя разглядела под телегой Шоша. Он был жив, смотрел на нее внимательно и сосредоточенно, словно следил, готовый броситься на защиту. Перехватив их взгляды одна из тёток обрела мокрые руки подолом, повозилась в складках платья и ловко выбросила руку в сторону Рэиного "родителя", по земле покатилась коричневая круглая булка! Да, это был хлеб, даже на таком расстоянии Рэя точно определила и с благодарностью посмотрела на женщину. Та как ни в чем ни бывало продолжала обтирать чистую уже девушку мягкой тканью. Потом быстро огляделась и низко наклонившись что то прошептала Шошу, тот благодарно кивнул и засунул не маленькую булку целиком в рот! Закончив с помывкой на девушку натянули длинное, широкое платье с рукавами и замотали голову широким шарфом. Все было из одинаковой серой ткани, но серый цвет был очень приятным, глубоким, серебристым. И на ощупь ткань была гладкой и мягкой. Приятно... Давно она не чувствовала себя такой чистой! Ее аккуратно закинули на ту же телегу, только она оказалась застелена ворсистым ковром и снабжена парой больших подушек. Лекарь, одетый примерно в такое же платье, только значительно уже и другого цвета, тоже с шарфом на голове, вызывал теперь больше симпатии. Не его ли ограбили тётки? Откуда взялась чистая одежда для Рэи? Пока она размышляла коварный старикашка ловко влил приторно сладкую жидкость из маленького синего пузырька ей в рот, и мир качнулся, подёрнувшись сизой дымкой. Она не потеряла сознания, не отключилась, все видела и слышала, но боль ушла, беспокойство улеглось и девушка немного отстраненно наблюдала за тем, как лекарь осматривал ее ногу, горестно качая головой, потом руку, кивая собственным мыслям. Потом руку бинтовали, накладывали пахучую разнотравьем мазь. Коричневую, вязкую... Рэя хотела сообщить лекарю, что Шош лечил ее пережеванными семенами капа... Или каппы? Лечил в общем... Но язык не слушался, и Рэя стала молча наблюдать за суетой вокруг нее. Она только увидела, как в лекарю присоединились еще двое похожих на него, облаченных в такие же платья. Один из них по кивку старика приблизился, заглянул в глаза, оттянул нижнее веко, что-то тихо "каркнул", снова плеснул в рот приторно сладкую жидкость. И Рэя провалилась... Нет, не было ни бесчувствия, ни беспамятства! Она чувствовала сначала тошноту и горечь во рту, потом тело пронзила раздирающая боль, и Рэя закричала, но из горла вырывались только сиплые хрипы. Боль терзала, разрывала на части все тело, мутными волнами плескалась в голове. Потом стала терять остроту, притупилась, перекатывалась из ног в живот, в руки, постепенно сжимаясь и притупляясь. Не ушла, не исчезла совсем, собравшись в плотный жгут в позвоночнике. И беспамятства не было. Леди Арэя Эллисар помнила кто она и где находится. Все, что случилось после обвала в Цитадели, и все, что было до него. Матушку, отца и брата, Рихара Канта и черного Эльфа Хаддара, мастера Илайреса и всех коллег из Цитадели. Они появлялись, что-то говорили, смеялись, а Рэя всё время помнила, что это уже было. Эти слова, эта музыка, всё это было уже в её жизни. Приходил Шош, она чувствовала его сильные горячие руки, он гладил ее по голове, звал. Временами боль выползала из своего убежища, перекатывалась по телу, становилась сильной и совсем невыносимой, она снова беззвучно кричала, слыша только собственные хрипы. Рот снова наполнялся приторной сладостью и наступало облегчение. А потом пришли сны в которых не было боли. Совсем. Ей было тепло и спокойно, снился Шош и тощий старик лекарь, снилась спеть, яркое солнце сквозь пестрый тряпичный навес и покачивание, постукивание, скрип колес. Это были очень приятные сны, тело и голова были легкими, Шош ее кормил во сне куриным бульоном, вкусным мягким хлебом, поил какао. Жаль наяву не было у Шоша такой вкусное еды! Рэя старалась запомнить всё, что снилось, чтоб потом рассказать ему, как было вкусно с ним во сне! Но явь обрушивалась на нее горячей, тянущей болью, словно ей пытались оторвать больную ногу. Девушка хрипела и выгибалась, ворс ковра становился жестким, больно царапал кожу, платье липло к телу, удушая. Но появлялся старик со своим синим пузырьком, плескал в рот вязкую сладость, изгонял боль. И Рэе снова снились дорога, солнце сквозь тряпичный навес над головой и Шош с куриным бульоном. Потом приснился белокаменный замок, утопающий в зелени прекрасного сада, большая, светлая комната, прозрачные занавески на широком окне. Себя Рэя не видела, но чувствовала прикосновения, запахи и вкусы. Шош больше не снился, теперь ее окружали женщины в темных, почти черных шуршащих одеяниях, их лица от носа до подбородка были скрыты концами головных шарфов, и голоса звучали глухо. Сначала она не понимала ни слова, но прислушавшись узнала знакомые слова, язык был очень похож на сундир. Язык древних манускриптов они изучали с первого курса, Рэя никогда не слышала, как он звучит. Только тексты читала, поэтому сразу не догадалась. На древнем языке ее называли "госпожа", купали, кормили, наряжали в летящие полупрозрачные одежды. Почему то не позволяли вставать и ходить, кружили рядом, поглаживали, уговаривали. Один раз приснился высокий широкоплечий мужчина с лицом заросшим черной бородой до самых сердито сверкающих глаз. Он вошел в комнату и все женщины в черных платьях упали на колени, уткнулись лицами в пол, смешно оттопырив попы. Рэя засмеялась, попыталась приподняться на локтях, чтобы посмотреть, что они там на полу ищут, но встретилась с горящим взглядом незнакомца и вдруг испугалась! В детстве ее учила нянюшка, что от страшного сна лучше всего спрятаться с головой под одеяло. В детстве это всегда помогало, безотказно! И леди Эллисар проворно натянула на себя расшитое золотистыми цветами легкое покрывало. Покрывало в ее сне тоже было очень красивым, как все, что ее окружало. Что происходило дальше вокруг, девушка не видела, сначала пыталась прислушаться, замерла настороженно, ей даже показалось, что слышит она смутно знакомый голос, но слов не разобрала и заснула, уже без видений. Так тоже бывало. Обладателем смутно знакомого голоса оказался черный Эльф! Точнее Эль Хаддар, который признавался ей в любви на выпускном и хотел быть ей вторым мужем, совместно с Рихаром Кантом. Он явился в ее сон в странном одеянии: светлая рубаха до колена поверх таких же светлых штанов, босиком. Смуглое лицо его украшали тонкие усы и небольшая бородка, с выбритыми на скулах завитушками и острым кончиком на подбородке. Смуглая грудь влажно блестела в глубоком вырезе рубахи, длинные пальцы унизаны кольцами. Этот Эльф из сна был даже красивее настоящего. Он говорил на древнем "всеобщем", немного растягивая слова, распоряжался женщинами в черных платьях. Он приходил во сне снова и снова, хоть девушка старалась вызвать из памяти другие образы. Иногда мелькали лица мамы и брата, но были какими -то не настоящими. Понятно, что во сне всё не настоящее, но все образы кроме настырного черного Эльфа были уж совсем расплывчатыми. Эльф же разговаривал с ней, касался ласково ее руки, гладил волосы. Неожиданно это оказалось приятно. Она позволила себя обнять, лечь на кровать рядом. Не правильно, конечно, и ей бы хотелось видеть рядом другого мужчину. Хоть бы Рихара, или даже Тома. Тома в такой ситуации представить не получалось, Рихар вспоминался отстраненно холодным, каким он притворился тогда, вернувшись из пограничной крепости, когда ей было семнадцать... Зато Эльф являлся с завидным постоянством, едва сон, навеянный терпкой сладостью во рту принимал в свои объятья. Он был внимателен и ласков, подбирался совсем близко. Ласкал лицо и шею, просовывал руки под одежду, гладил грудь и живот. Горячие сильные руки скользили уверенно, шепот проникал в мозг пересыпая родную речь незнакомыми словами. Что-то на понимала, о чем-то догадывалась. Он называл "любимой", "своей нежной девочкой", напирая на последнее слово, и оно звучало в его исполнении почти неприлично. Хорошо, что во сне! Но всё равно не правильно... Стыдно как-то... П