Тело с трудом выходило из под очарования "сладких грёз". К утру второго дня с момента "пробуждения" Рэю сильно трясло и крутило и она немного подержала во рту сохранившийся под подушкой шарик. Кстати пришла мысль, что прятать надо бы в другом месте. Ее постель меняли чуть не каждый день, когда она принимала ванну, расположенную в соседней небольшой комнате. Туда ее уносили все те же служанки, ловко подхватывая с двух сторон вместе с простыней. Вроде не крупные девушки, а справляются! Уносят в ванну... Значит на себе тоже прятать нельзя, разве что поискать местечко на Икасе. Местечко нашлось. Сначала Рэя боялась отрывать мненомеханикса от искалеченной конечности, но он отцепился неожиданно легко, стоило постучать ногтем по спинке. Ноготь, к слову сказать, был идеально ухоженным, как и руки в целом. Шайра с подружками трудились на совесть! А Икас отвалился от коленки, оставив на месте неширокое суставчатое кольцо, оснащенное щупальцами, которые всё так же впивались в её кожу, похоже угнездившись основательно. Уменьшившийся в размерах Икас выпустил совсем коротенькие суставчатые лапки и резво пробежал по бедру, по животу, перебрался на неподвижную левую руку. На кисть. Рэя убедилась уже, что не работает только кисть, она даже может повернуть слегка луче запястный сустав. Немного. А дальше все. Тишина. Рэя пересадила паучка обратно на живот, подтянулась вверх, села. Внимательно осмотрела механикса, обнаружила запасное гнездо для зарядно кристалла, прикрытое тонкой металлической пластинкой, как крышечкой. Может и не для кристалла, но похоже. Туда и поместила оставшуюся горошинку. Пригодится, ей еще побег планировать, может придется и угостить кого-то. Тех же служанок. Не убивать же их, в самом деле?! К вечеру четвертого дня, когда перешептывавшиеся служанки ожидали возвращения своего господина, а Икас хранил в себе три недососанные горошины, Рэя твердо уверилась, что за месяц, максимум два избавится от зависимости и сможет более менее успешно изображать при этом "наркошу под кайфом". Повезло ли ей, или её не собирались всё же превращать в безвольный овощ, а так заботились о ней, и было ли это частью лечения, не имеет значения. Что ногу она потеряет, она понимала еще рассказывая свои злоключения Дюльсе. Печально, конечно, Лорка обрыдается, когда узнает. И матушка... Но об этом не сейчас. Может потом, позже... Но уж точно это не повод умирать! Вот у доктора Диметруса какие симбионты! И живет, и страной правит и жена у него есть и дети. С рукой она разберется, может даже самостоятельно. И для ноги протез какой никакой сообразит на первое время. Надо только попасть домой. Значит не выдавать себя раньше времени, есть, заняться гимнастикой, слушать, что говорят и постараться научиться понимать тех, кто шипит и "каркает". Она уговаривала себя все четыре дня, а весь ее настрой чуть не рухнул в несколько секунд. Столько ей потребовалось времени, чтобы увидев явившегося, наконец "господина", понять совершенно точно что перед ней ни кто иной, как лорд Эльф Хаттар. Благо, было уже темно, а для нее одной осветительных приборов служанки не зажигали. Появившийся в освещенном дверном проеме мужчина не сразу вошел,остановившись в полосе света, позволил себя рассмотреть не видя при этом скрытой сумерками девушки. Рэя успела взять себя в руки и решила притвориться спящей. К его ласкам без сладкой дури она не была готова, а судя по небрежно наброшенному на плечи халату, лорд Хаттар именно для того и явился. Хотя, что ему стоит разбудить её? Или даже не будить, просто перейти к "делу"? Не так ли он поступал все это время? Вряд ли ее опивали ураей без его ведома. По счастью, Хаттар не набросился на нее сразу, лег рядом, обнял, притянул к себе, зашептал в ухо, обдавая горячим дыханием. Рэе потребовалась вся ее выдержка чтобы изображать сонное, расслабленное состояние. Ласки мужчины не возбуждали ее, девушка снова задышала ровнее, расслабилась. Потом повернулась на правый бок, как бы случайно выкручиваясь из объятий, даже вполне натурально изобразила тихий храп, выпустила слюну из уголка рта. Может убедила, а может он и сам просто устал и потому заснул, не настаивая на близости. Утром мужчина ушел рано, попыток растормошить сонную Рэю не предпринимал. Ясно, что так долго продолжаться не будет, придется когда то поговорить, расставить шестеренки по местам. Но новой отсрочке девушка порадовалась. Утренние процедуры, включая выплевывание спрятанной под язык горошины урайи и помещение ее в Икаса прошли как "по маслу". Рэя продумала и составила для себя комплекс упражнений, теперь у нее не хватало конечностей и в первую очередь надо было максимально усилить имеющиеся. Кроме препятствий, чинимых ее собственным истерзанным телом, существовало еще одно: надо было найти место и время. И лучше, чтобы никто не видел и не знал, чем она занимается. Надо было еще и покопаться в мнемомеханиксе, Дюльса обозвала его "симбионтом", если припомнить удивленный и восхищенный тон, с каким она произнесла это слово, можно только догадываться, чем начинил свой подарочек гениальный матер Том. В голосе Дюльсы прозвучал тогда еще какой-то намек, но его Рэя расшифровать и не пыталась. Едва проснувшись девушка хорошенько потянулась, до боли напрягая затекшие за ночь конечности. Несколько раз с трудом подняла и опустила ноги, попыталась сесть без помощи рук. Тело было слабым, любые движения давались с трудом. Ожидаемо, но всё же расстроило, отодвигая мечту о реальной попытке бегства на необозримо далекое будущее. Все всколыхнувшиеся сомнения в собственном будущем Рэя задавила на корню. Не зря ее упрямство "раньше нее на свет родилось"! Так говорила матушка, а кто может лучше матушки об этом знать? Первую тренировку назвать "тренировкой" было трудно, но если назвать ее "первым шагом домой", то главным становилось, что шаг этот уже сделан! Обидно ничтожными были знания Рэи о симбионтах! Все размышления приводили к мысли, что срочно надо что-то делать с раздавленной левой кистью. Тогда тренировки будут более эффективными, левую руку надо тоже нагружать.