— Почему нельзя, мэм? — спросил Гас. Предложенный порядок действий немало озадачил его.
— А потому что я решила снять с себя покрывала, — объяснила леди Кейри. — Я сниму покрывала и запою свои лучшие арии, а кроме того, мне понадобится моя славная змейка. Эмеральд, не сможешь ли принести ее сюда?
Спокойно и неспешно леди Кейри принялась снимать с себя покрывала, распевая при этом гаммы для разминки. Голос ее поднимался все выше и выше, достигая одной октавы, а затем другой, пока ее верхние ноты не перекрыли песнопения команчей. Эмеральд вынула удава из корзинки, притороченной к мулу, и позволила ему обвиться вокруг ее плеч, пока леди Кейри раздевалась.
— Полагаю, Уилли, что тебе надо сесть верхом на пони, — велела она сыну. — Все остальные пойдут пешком. Матильда, возьмите, пожалуйста, мою одежду и несите ее. Она мне понадобится, когда мы разгоним этих ужасных дикарей. Вы все еще не оседлали мою лошадь, капрал Колл? Подпругу подтягивайте, пожалуйста, поаккуратнее и осторожно, а то она начнет взбрыкивать. Этим утром я приму образ леди Годивы8 и не думаю, чтобы эти лютые звери причинили нам хоть малейший вред.
Колл оседлал лошадь и передал поводья Матильде вместе со своим револьвером. Он все еще не верил, что они могут сделать нечто такое, что поможет им прорваться сквозь толпу команчей. Леди Кейри, разумеется, может и раздеться, если ей так хочется, но Бизоний Горб все равно их всех поубивает.
Пока леди Кейри раздевалась, он опустил глаза, так же поступили Длинный Билл и Уэсли Баттонс. Леди Кейри нравилась им все больше и больше, они глубоко почитали ее и решили не оскорблять ее стыдливость, хотя она и здорово смутила их, раздеваясь догола.
Гас же, напротив, не устоял и украдкой бросил взгляд. Сперва она показалась ему совсем нормальной, он даже на минутку забыл о проказе, пока не разглядел ее потемневшее, покрытое язвами тело, когда она повернулась, чтобы передать Матильде покрывала. Ее шея и груди почернели, с плеч мешком свисала желтоватая кожа. Снова взглянуть на леди Кейри он не осмелился, хотя и заметил, что ее ноги, которые все еще оставались белыми, проказа пока не затронула, кроме икры на одной ноге, где обозначилось темное пятнышко.
Шляпку с трехслойной вуалью, скрывающую ее лицо, леди Кейри не сняла. Не сняла она и великолепные черные сапожки. Матильда взглянула на женщину и обомлела — английская леди показалась ей прекраснее родной матери. Но увидев, что ее крепкое молодое тело уже местами пожелтело и почернело, она почувствовала свою беспомощность. И, тем не менее, не колеблясь, одно за другим брала покрывала и одежду, которые передавала ей леди Кейри, и аккуратно складывала их. Миссис Чабб сохраняла спокойствие, как, впрочем, и Эмеральд — обе они не представляли даже, на что способны команчи, подумала Матильда.
Раздевшись догола, леди Кейри вспрыгнула на своего вороного мерина, потверже уселась в дамском седле и протянула руку за змеей.
— Теперь все в порядке. Держите строй ровнее, — велела она. — И ты, Уилли, тоже поезжай в строю, сразу же за мной. Затем, если вы не возражаете, пойдут техасцы, а Матильда, миссис Чабб и Эмеральд прикроют тыл. Полагаю, вам, Эмеральд, может, захочется подержать меч моего мужа. Выньте его из ножен и высоко поднимите над головой, но помните, что лезвие довольно острое, так что не обрежьтесь.
Негритянка чуть улыбнулась при мысли, что она может порезаться. Колл нередко видел в багаже великолепный меч, но не знал, что он принадлежал супругу леди Кейри. Эмеральд взяла меч и обнажила его. Она находилась в хвосте колонны.
— Вперед шагом марш, — скомандовала леди Кейри. — Я намерена петь очень громко — во весь голос, в конце концов, мне одной надлежит перекрыть пение двадцати индейцев. Уилли, можешь заткнуть уши.
— Ой, что ты, мама, — встревожился Уилли. — Ты можешь петь как угодно громко — я не возражаю.
Леди Кейри, восседая на великолепном вороном мерине и обмотав вокруг плеч удава, тронулась в путь к длинной гряде скал, навстречу команчам. Проехав совсем немного, она перестала исполнять гаммы и начала распевать высоким и громким голосом песни на итальянском языке — том самом, который вынудил интенданта Брогноли встрепенуться на короткое время, а затем умереть.
До построившихся в шеренгу команчей оставалось ярдов двести. К ним медленно поднималась по склону Люсинда Кейри, глядя сквозь трехслойную вуаль и распевая во весь голос итальянские арии. Когда оставалось проехать ярдов сто, она широко распростерла руки. Эльфинстоун любил обвиваться вокруг ее рук в такой позе. Она прекрасно владела своим голосом. В данный момент она пела арию из оперы синьора Верди «Навуходоносор» — он самолично разучивал с ней эту арию два года назад в Милане, незадолго до того, как она вместе с супругом, лордом Кейри, отправилась в Мексику.