- Он идет сюда лишь потому, что мы разговариваем в одной комнате. И ты не представляешь, в каком бешенстве он от поцелуев и близости.
Мики от неожиданности выдохнула, подумала: «О, я представляю!», - и сказала:
- Я провожу тебя, не спорь. Он и хочет нас по одиночке поубивать. Так куда?
Шарк. Чуть громче.
«Когда же ты восстановился, упырь?!» - зло думала Мики, доставая верный красный фонарь с холодильника. Её настигла мысль: «Может, отдать фонарь Мэй?», - но тут же добавилась еще одна, холодная и скользкая: «Местной легче, а тебе еще выбираться отсюда. И у неё же есть свой свет?»
Мэй заложила за ухо последнюю прядь, отложила Микаэллину расческу и выпрямилась, снова красивая и почти готовая к выходу на сцену, во главе шоу-балета. А Мики вдруг опять кольнуло в грудь изнутри: «Афродита! А ты, мышь чужая, спасай её! – Да что с тобой?!» Отводя взгляд от Мэй, Микаэлла быстро прошла к входной двери и стала открывать, стараясь не уронить ключ от очередного долетевшего шарка. Мэй, почти не стуча каблуками ботфортов, следовала тенью за ней. «Мы и похожи, как две далекие тени… Заткнись, вы идете навстречу монстру с кувалдой. Но лучше так, чем забиваться в норы», - додумала Микаэлла, когда они уже оказались в коридоре. Мэй, слегка щурясь в глубокие сумерки – за окном всё было непроглядно, кроме крохотных огней на башенках – наконец-то ответила на вопрос, едва шевеля губами:
- Поднимусь на лифте на двенадцатый, в библиотеку. Найдет – в крыло «Г» побегу, там спущусь вниз. Во двор по решеткам больше скатываться не хочу… Мики, не иди за мной, - Мэй сжала Мики за локоть, но та покачала головой.
- Совесть заест. Всё, молчим.
Женщины тихо проскользнули в длинный коридор, где Мэй не удержалась и снова нарушила тишину:
- Тебе не страшно рядом с проходом наружу?
Мики была готова отругать её, как ученицу. Но отвечать поучительным тоном было даже приятно:
- А путь на свободу тревожит всегда! Молчим!
«Он всё ближе, чтобы его… Но я уже не колочусь в такой панике! Фонарь – огонь!»
Алый свет заплясал и живым покрывалом обнял Мики и Мэй. Стразы на одежде Мэй засверкали, бросили отсветы на стены. Она улыбнулась, впрочем, грустно.
К лифтовому холлу они доскользили двумя тенями. Вызвали лифт. Он спускался под страшный метроном шагов, но Микаэлла запрещала себе волноваться, пока Мэй не зашла в лифт и, помахав сквозь закрывающиеся двери, не унеслась наверх.
“Беги теперь!”, - и Мики тут же ринулась обратно в блок. А ОН - тут же ускорил шаги! Но только с грохтом захлопнув двери и в очередной раз бешено прокрутив ключ в скважине, Мики поняла, что он не перешёл на бег.
“Что досталось тебе?” - зло подумала она, вслушиваясь через дверь в приближающисйя звук. - “Редко получал отпор? Теперь получишь!”
Но когда шарканье зашло в её “сапожок”, Мики таки стало страшно, а сердце из пантерьего стало заячьим. Она пятилась назад, пока не села на свою кровать, не сводя глаз с двери.
Грохнул удар. Дверь не шелохнулась. Мики зажмурилась и зажала уши, ожидая второго удара, молясь, чтобы дверь устояла.
Но удара не было. А затем шаги стали удаляться… Мики затаила дыхание. Судя по звуку, он ушел по ближней лестнице!
В изнеможении упав на подушку, Микаэлла, однако, думала не о том, что ускользнула от кувалды, а о том, как круто было бы распахнуть дверь и вломить ЕМУ уже собственной кувалдой. Мики даже фыркнула, нарисовав в голове сценку: “Открывает разъяренная училка дверь, замахивается радужным моргенштерном и с воплем “Я проверила 30 тетрадей и написала две характеристики, дай поспать!” проламывает монстру череп”. Ей всё равно было страшно, но действовать хотелось уже гораздо сильнеесильнее, чем бояться.
“Может, спасение Мэй так повлияло?” Но при мысли о Мэй снова вылезла липкая игла… Зависти и обиды? “Есть те, кого берегут, и расходные лошади, как в армии Первой Мировой. Ты лошадь. Опять взвалишь на себя миссию, а восхищенно пялиться будут на танцовщицу из Лас-Вегаса. Пусть её Мартин спасает, мужчина таки!” При мысли о Мартине стало ещё хуже. Микаэлла аж вскочила с кровати, пошла на кухню и, с хлопком открыв и закрыв холодильник, стала глотками пить “пепси”.