- Да, - Мики, ловя момент, вдруг обернулась к мозаике, чтобы спросить:
- В золотом плаще – кто-то из погибших?
- Джун. Еë гробница - в Полночной башне. Мы всё собирались сделать большой памятный портрет, но не успели.
- Как открыть двери? – Мики понимала, что заговорила слишком жестко, но не могла остановиться.
- Они закрыты из безопасности, чтобы ОН не ушёл в Город. Пожарные выходы сумела открыть Джун… Пока жива была. Ещё что-то?
Голос Ноа обрел силу, она явно тоже «ушла в оборону». Мики вдруг снова «увидела» огромные пустые темные холлы за их спинами: «Мы побили рекорд по болтовне. Но почему тихо?».
- Где самые безопасные места? И как ходит автобус?
- Здесь ОН нас не видит и не слышит. Но во все эти холлы вокруг в панике бегать нельзя, только в трезвом уме. Про бассейн и лифты сама знаешь. Ни в коем случае не заходи за Завесу и далеко в туман на Смотровой. Автобус приезжает из города, я не знаю про него.
«Блин, а тут – почти ничего нового».
Ноа направилась к мраморной лестнице. Мики послушно пошла следом, но у балюстрады снова спросила:
- Почему он боится лунного света и не тронул тебя во дворе?
Взгляд Ноа через плечо резкостью напомнил Мики её собственный и совсем не подходил к нежным круглым щекам и скромным косам Продавщицы:
- Лунный свет для него, наверное, слишком живой. Боится. А меня ему - чего трогать? Я для него не опасна. Стою себе за прилавком.
При этих словах Мики снова заметила темные круги под глазами Ноа и сухие губы. Ужасные подозрения мелькнули в голове, но озвучить их Микаэлла не посмела и вообще поняла, что сильно перегибает: «Она сломана. Даже если они в сговоре, не мучай её за сердце».
Они тихо спустились по мраморной лестнице, как две лани тихо ступая и вертя головами, избегая Охотника. «Или Браконьера», - думала Мики, присматриваясь ещё и к движениям и выражениям лица Ноа.
До Серой лестницы они добрались спокойно, и, молча кивнув головой и улыбнувшись на прощание, Ноа стала спускаться к себе. Но стоило Микаэлле увидеть её спину, вдруг согнувшуюся еще сильнее, и то, как нервно Ноа перебирала ногами по ступенькам, как её резануло очень душное чувство Западни.
Позже, Мики не могла точно вспомнить, действительно ли почудился ей из «почти родного» коридора стук чего-то металлического об пол, или, может, мозг просто искал повода сделать что-то безумное, но что-то потащило её обратно к Синем Холлу. Сначала медленно, потом быстрее, наконец, она развернулась, и тихо, на цыпочках, побежала, мельком заметив, что за окном уже стемнело.
«И к лучшему, Луна меня и защитит!»
Поскользнувшись пару раз, Мики затормозила только у зеркального коридора, ведущего на Смотровую. Закатные краски исчезли, воцарилась синева. Девушка с вызовом впилась взглядом в ту пару десятков метров, которая вела в похожую, но поменьше, «шайбу», терявшуюся в темноте. Зато портик выхода – был сразу за ней! «Никаких развилок и открытые двери, так Феб сказал!» Резные панели между зеркалами переливались тускло хрусталём, гладь зеркал же не было видно.
Микаэлла осторожно, как давеча на парапет за окном, поставила ногу вперед, готовясь сделать шаг и…
«Господи, какая же ты глупая. В Здании, полном невесть чего и кого, ты идёшь мимо ЗЕРКАЛ!»
Сердце забилось быстрее. Но Мики шла вперёд, как ребёнок, глядя строго на носки кроссовок. Через пять шагов затряслись и плечи. «Феб говорил не соваться сюда! – Довольно сидеть в блоке, как мышь в клетке, ожидая удава! – Будто под лазерными лучами в фильмах! – Вот и жди, когда тебя порежет ломтиками!»
Но, хоть Мики и не защищалась Светом, шинковать дерзкую пришелицу никто не собирался. Не смея поднять глаза выше нижних рам и срываясь на шептание молитв, Микаэлла дошла до последнего зеркала. «Изучи обстановку. Раз ты здесь, темных пятен не оставляй!» - подчинившись своему же приказу, Мики стала медленно поворачивать голову в сторону. Сначала она в зеркале увидела свои джинсы, толстовку, затем – себя целиком, с расширенными глазами на бледном лице… Позади сужалась в бесконечности темная анфилада отражений. Мики-в-зеркале помахала ей чуть трясущейся рукой. «Синхронно, фуф!» Повернулась. Отошла в сторону. И за её спиной, в самом конце отражений, загорелся прямоугольник света, будто открытый проход. Мимо которого бодро, подпрыгивая, зашагало целой вереницей НЕЧТО.