«Тем милее все эти расчесочки и платьица. И «Киндер» в холодильнике. Вот так люди и впадают в детство, порой в один конец. Но я уже выпала оттуда, топаем дальше!» — и Мики заглянула в последние окна.
Они тоже были закрыты. Но не шкафами, а плотными парчовыми шторами красного цвета. Мерцая в полумраке, они были самым ярким пятном вокруг, кроме самой застывшей на карнизе Микаэллы, но также, от пола до потолка, скрывали тайну комнаты, как и те книжные шкафы. И что-то не хотелось вглядываться в щёлки между шторами и стеной. Тем более, к Мики пришло другое искушение: один из больших бронзовых плафонов-украшений, который спускался с третьего этажа до самой земли.
«Тут метров семь. Много изгибов, веток, да и клумба с землей внизу. Не рухну, соскользну с пятком синяков, если что. Лишь бы ногу не подвернуть…»
Раздумья плыли в тумане. Мики умела бороться за свободу. Ну, если хватало сил. Но умела. А запертая клетка, явные, но необъяснимые запреты были её кнопкой берсерка. И она взялась рукой за бронзовый завиток, подняла ногу…
Но тут же резко отшатнулась к стене, краем глаза заметив движение. По асфальту что-то бежало. «Кошка!» Обычная дворовая кошка, коричневая в полоску, пулькой мчалась подальше от арки, и, насколько видела вытянувшая шею Мики, скрылась в каком-то окне или дырке у стенных цоколей. А от дальнейшего ей просто стало жутко. Жутко от кроссовок до макушки.
— Стой там, Мики, не лезь вниз! — раздался голос. Скорее мужской, но не человеческий, странный, чуть хриплый, слегка… Знакомый? Мики крепко зажмурилась, стараясь только не упасть, пошевелиться она не могла, задышала, открыв рот.
«Сейчас схватит. Как я всё прослушала?! Господи!!!»
— Не лезь вниз, — повторил голос. — Он сегодня вылез во двор, вон, всех распугал. За Тошу не волнуйся, он никогда за ней не угонится. А я вот тоже на карниз залез…
«Тошу? Это — Тоша?!» — Мики не смогла не открыть глаз, всматриваясь туда, куда залезла кошка. Голос раздавался недалеко, из-за поворота.
«Неет, смотреть туда я не буду!», — а он будто прочитал её мысли и сказал:
— Мы знаешь, на кого похожи? Ты Волчонок, а я Большой Ух. В начале мультика, когда он посмотреть-то на Уха боялся.
Мики не удержалась, фыркнула, запрокинув голову, и довольно безумно это прозвучало. «Не сходи с ума, не сходи, держись!» Упоминание мультика, однако, вдруг помогло:
— Да кто — ОН? А ты?
— Ты меня не?.. — начал голос, но громкий, мерзкий звук, будто что-то протащили по асфальту, оборвал их и зловеще разнесся между корпусами. Голос тоже занервничал:
— Вот. Микуся, иди к себе в блок, только осторожнее, а я тоже пойду! Он ненавидит, когда кто-то разговаривает друг с другом, его это притягивает!
— Хорошо, — прохрипела, от страха и сырости, Микаэлла. Но на пару секунд задержалась, услышав торопливый мелкий топот за поворотом, будто кто-то убегал на очень маленьких ногах или лапах. Забавный довольно звук. Не в пример этим жутким шагам, быстрее!
В режиме выживания страх покидал Микаэллу. Быстро, как та самая коммандос, она прокралась обратно к своему окну, глядя строго под ноги, и быстро закатилась внутрь, даже не испачкав кроссовками кровать. Закрыла окно, задернула шторы, сгибаясь, проскочила на кухню, задернула штору и там. Мерзкое шарканье стало тише, но какое же липкое, черное чувство оно взбивало в груди! Такое, что Мики снова кинулась в ванную, заперлась и открыла воду, плеская горячей водой себе в лицо и зажимая уши.
Оно стихло где-то через пару минут. И тут же напряжение свалилось с плеч, как серые камни под ноги. Ужасно захотелось есть.
Сонно протирая, как в первый день, глаза, Микаэлла вышла на кухню и, не открывая создавшие зеленоватый сумрак шторы, достала хлеб, колбасу и поставила чайник. Большой, вкусный бутерброд по-животному успокоил: «Вот почти все стрессы так и заедаешь, ага. Хочется сладенького…» Из сладенького был только тот самый Киндер. Дожевывая бутерброд, Мики развернула шуршащую упаковку, медленно разломила мягкое шоколадное яйцо, полюбовалась на нежный отлив белого шоколада, затем открыла желтое пластиковое яйцо.