«Кажется, черная дыра схлопнулась. Конкретно эта», — а вслух Мики, неожиданно, сказала, повернувшись к уже поднявшейся на пролет вверх женщине:
— Ты осторожнее. Тут какое-то чудище ходит и шаркает. Не попадайся ему.
— Знаю прекрасно! Прощаемся, — донеслось сверху, куда уже не доставал лунный свет. Цоканье стихало.
Мики закрыла глаза и прижалась губами к кошечке. Воздух шумел в ноздрях, мысли — в голове. Она давно отпустила ту историю. Но оказалось, хотела какого-то визуального последнего аккорда. И он угасал навсегда в прошлом вместе с цоканьем каблуков. Едва оно совсем пропало, как Микаэлла встрепенулась — и молнией рванулась к сереющему выходу, как лань от охотника.
«Скачок, другой… Асфальт! Небо!!!»
Микаэлла выскочила на улицу, отбежала на десяток метров от пожарного выхода и впилась взглядом в пасмурные небеса.
«Получилось!»
Она даже раскинула руки и покружилась на месте. Казалось, что воздух пахнет волей вольной, а не сыростью. Отдышавшись, Мики обвела взглядом огромный двор. От главного «портала», с теми самыми закрытыми «вертушками», центральная дорога вела к высоченной кованой ограде из прутьев, с воротами посередине, а слева и справа были небольшие сады, сейчас черные и голые. За воротами была пустая дорога и парк, сейчас почти скрытые в очень густом тумане.
«Сирень и яблони, ах, как они цвели, как мы там бегали. А сейчас полумарт какой-то. И часов семь. Какой сейчас день?!»
По бокам от ворот стояли КПП-«сторожки», в таком же старомодном стиле, как и остальное Здание, выйти на улицу можно было только через них. Университет строился настоящим дворцом-цитаделью…
На дорогу из тумана выехал автобус. Поворотники и фары мерцали оранжевым в сизой, темнеющей мгле.
Мики бежала, как никогда в жизни, разбрызгивая во все стороны лужи, бешено двигая локтями и вскидывая ноги.
«Стой! Стой!»
Ей было все равно, что её видно из всех окон, что она один раз запнулась и едва не проехалась по асфальту лицом. Она цеплялась взглядом за автобус, как цепляются за последний уступ на скале.
«Открывайся», — Мики дернула двумя руками, изо всех сил, толстую ручку на КПП. «Снова закрыто!» — ударилась об дверь всем телом, щека заныла. Горло засаднило от бега по холоду. Побежала ко второй «сторожке». Билась, дергала: «Почему, почему?!»
Когда автобус полностью исчез в тумане, Мики ударилась лицом о прутья ворот и заплакала… Когда она двумя руками дернула за створки, те закачались, но замок и цепи не поддавались. Адреналин стихал, и Микаэлла повисла на воротах, опустив голову вниз: «Я устала, я не хочу всего этого, я же хотела отдохнуть, а не по Сайлент-Хиллу бегать, Господи».
Прут задел нижним краем её кроссовок. Мики открыла глаза. Между воротами и асфальтом было расстояние сантиметров в 30, но проползать снизу Микаэлла не собиралась: она видела в ужастиках, чем такое чревато. «Да и автобус уехал… Кстати, а там люди-то были? Не заметила, выходной, наверное. Вот и нечего в ночи там бродить, идти пешком километр до проспекта. Пойду, посплю, что-то прохладно».