И девушка медленно побрела обратно к пожарному выходу, опустив голову от усталости и тоски: «Ты поспишь в крохотном блоке, завтра пойдешь в магазин, может, даже спустишься в большой», — тут Мики подняла взгляд и убедилась, что темный козырек действительно виднеется в противоположном углу двора. — «А потом? Сама сойдешь с ума и начнешь слоняться с воем по коридорам?»
Остановившись, Микаэлла посмотрела вверх, на всю высотку Университета. Центральная башня, в 35 этажей, со шпилем была не видна, уходя в туман и ночь. Зато на левом и правом крыльях, в 20 этажей, медленно засветились золотом две боковые башни поменьше. На каждой был огромный, мистически сияющий сквозь темноту циферблат, где на синем фоне золотились римские цифры, а на крыше — «венец» из бронзы. На башне по левую руку Микаэллы массивные стрелки действительно показывали 19 часов, 15 минут. На башне по правую — полночь. Во всех окнах была кромешная темнота.
«Ты, Здание, в своем репертуаре», — вздохнула Мики от таких «пояснений». Левой рукой Мики нащупала в кармане толстовки фигурку кошечки. Она погасла, но Мики не хотела привлекать внимание светом посреди темного двора. Но ей стало чуть полегче от прикосновения, пусть и к игрушке.
А затем появился еще один свет. То ли Мики его нашла, то ли он её. Не величавые и равнодушные огни башен, а сочный и загадочный красный. Он так же призывно просвечивал сквозь черные ветви спящего сада, как дул свежий ветер, заставивший Микаэллу прорваться во двор.
«Красный свет в черном саду ночью. Мики, ты не любишь ужастики, но знаешь же их законы? — Это законы их авторов. А это свечение… Живое», — с такими мыслями девушка аккуратно кралась поближе, как днем по карнизу. — «Если что или КТО — сучок глубоко в глаз — и не миндальничай».
Гравий дорожек даже не шуршал, настолько Микаэлла тихо кралась вперёд. Алый огонёк висел на одном из деревьев. Вблизи он оказался квадратным пластиковым, размером с тетрадку, фонарём с круглой стеклянной вставкой. Через круг свет лился мягким таинственным потоком, а через запыленный корпус — тускло просвечивал.
Фонарь цеплялся за ветку двумя крючками, на боку был круглый рычажок. Полповорота влево — и свет почти спрятался в коробку, в другую сторону — вернулся. И еще полповорота обещали выдать всполох, как у прожектора, но Мики крутить не стала. А когда увидела, что он легко снимается с ветки, задумалась: «Взять себе? Он свет, как кошечка. И этот красный… Он не тревожит меня, он успокаивает… Свет мне пригодится. Но я притягиваю внимание», — Микаэлла огляделась по сторонам. Их с фонарем было видно со всего двора и из окон, но эта «обреченность» и добавляла, странным образом, Микаэлле храбрости: «Меня видели Эта мадам, Продавщица и «Большой Ух». Я и так запалена. А с фонарями буду хоть видеть, куда идти».
Но надпись, будто ногтем процарапанная в пыли на задней стенке, напугала.
«Для Мики».
Сама Мики едва сдержалась, чтобы не отбросить фонарь. Колени чуть задрожали.
«Наверное, это… «УХ»? Ну точно же он? Господи, пожалуйста, хоть бы не приманка! Для глупых рыбок! Должно же быть в этом мире хорошее!» Несмотря на эти мысли, красное свечение снова захотелось прижать к себе… До минимума сбавив свет, Микаэлла прижала фонарь к себе, машинально закрывая им живот, и осторожно пошагала к пожарному выходу. Алые отблески вспыхивали в лужах под ногами и терялись в ночь. К счастью, тяжелая железная дверь так и была открыта. Постояв, прислушавшись, Микаэлла ничего не услышала и усилила свет фонаря, затопив алым свечением два лестничных пролета. Ничего. Перед тем, как шагнуть на лестницу, Мики на всякий случай обернулась: «Никого сзади. Дверь сторожки закрылась? А она открывалась? Не понятно, не видно».
Мики устала, холод таки пробрался под толстовку и покрывал кожу неприятными мурашками. Уже с усилием переставляя ноги, она поднялась на второй этаж. «В блок — налево, а может, зайти в магазин? Так хочу сладкого побольше. До восьми должно быть открыто…»
…Глаза Микаэллы слипались. Пройдя длинный коридор и выйдя к лифтовому холлу и закрытом магазину, она остановилась, чтобы потереть их, и терла несколько секунд, не останавливаясь.
И чудом не налетела на него. Что стоял в дверях на Серую лестницу, прямо возле места вахтёра. Высокий, в черном, круглая голова… Спиной.
В диафрагму как влетел баскетбольный мяч, челюсти свело ужасом. Падение в жидкий азот — вот, что почувствовала Мики, застыв на месте.
Мыслей не было. Только чернота.
Он стал поворачиваться. Он её услышал.
«Только не смотри, только не смотри!!!» Мики рухнула на колени, не сводя выпученных глаз с подола не то пальто, не то хламиды. Он поворачивался, как в замедленной съемке. Шаркнув подошвой. Так ГРОМКО!