Естественно, на неокрепшей детской психике Алекс сказались прогулки по мистическим местам древнего Кёнигсберга, обильно снабженные легендами, которые рассказывала Лиза. Они, скорее, предназначались для ушей одного из ее парней, но долетели они и до сознания Алекс, которая впитывала их подобно губке. Правда, до нее не доходил полный смысл многих из этих легенд, но в память навсегда врезались страшные предания, которые в интерпретации ее безудержной фантазии становились еще страшнее и интереснее.
Среди их излюбленных маршрутов значилась и древняя ложа масонов, в которой, по преданьям, проводились мистические обряды. Проходили они и мимо Кошачьего ручья, Королевского замка и Кафедрального Собора. Разумеется, город был не таким уж мрачным и таинственным, каким он представал в неуемном воображении Алекс. Но что можно было ожидать, когда их ежедневные вечерние маршруты пролегали отнюдь не по оживленным туристическим тропам, озарявшимся последними лучами серверного солнца?!
Маленькая Сашенька, широко распахнув свои большие невинно-голубые глаза, смотрела фильм. С жестоким постоянством с экрана доносились крики, всхлипывания и звуки выстрелов. Наверно, этот шум и помешал ей понять, что происходит. В коридоре раздался какой-то непонятный шум, после чего Александра явно услышала чей-то крик. Сначала ей показалось, что этот звук доносился из телевизора. Но Саша кожей чувствовала: что-то не так. Она выключила маленький черный ящик и, защищаясь пультом, осторожно подошла к двери. Слегка приоткрыв ее, она выглянула наружу.
Тишина. Вдруг из соседней комнаты послышался топот убегающего человека. В ушах Александры загремело. Вот перед ней показался и сам виновник шума. Бешеным взглядом прокладывая себе дорогу, он выбежал из квартиры, не успев обратить внимания на девочку с плюшевым мишкой у груди.
- Шлюха! - крикнул он уже за дверью, обращаясь, по всей видимости, к няне.
И без того огромные глаза Саши распахнулись до предела возможности. Глубоко вдохнув, как будто погружаясь под воду, Саша, наконец, решилась выйти из детской. На цыпочках она подошла к комнате Лизы, откуда уже не доносилось ни звука... Медленно повернув дверную ручку, Александра заглянула внутрь. Шикарную квартиру огласил громкий крик. На полу в собственной крови лежала ее няня, широко раскинув руки с детским удивлением на бледном лице. Горло было перерезано острым лезвием.
***
- Саша, детка. Пришел дядя полицейский. Он хочет с тобой поговорить о... о случившемся, - неестественно ласковым голосом сказала Вероника Алексеевна.
Саша неподвижно сидела в кресле, слегка покачиваясь из стороны в сторону, как героиня одного из ее любимых фильмов. Невидящим взглядом она смотрела на мать, даже не пытаясь услышать, что от нее требовалось. Потом она нашла новый объект для пристального наблюдения - точку на двери, на которую она теперь устремила свой невидящий взор.
С того злополучного дня прошло уже две недели, а Саша с этого момента не произнесла ни звука.
Все свои нерастраченные эмоции, которые она не могла вырвать из себя, Алекс выплескивала на белый лист бумаги. Это были отрывки, несвязанные между собой и непонятные даже ей самой.
Следующие несколько лет своей жизни Алекс потом вспоминала отрывками. Ее детство оборвалось убийством няни, а юность так и не успела начаться. Она делала все на автомате. В 6.50 просыпалась, потому что звенел будильник, в 22.20 ложилась спать, потому что этого требовала мать. У нее никогда не возникало никаких желаний, хотя возможностей было множество. Она перестала общаться со старыми друзьями, а новых завести не захотела.
Тогда ее мать решила сменить мрачный Калининград на более живую Москву. Хотя Николай Иванович всегда считал, что его супруга это сделала больше для себя: Вероника Алексеевна всегда мечтала о ночной жизни и светских мероприятиях столицы, куда перебраться вечно мешала работа мужа. Кроме того, у Вероники Алексеевны были некоторые связи в одном из местных университетов. Конечно не в МГУ, но все же... Александру же это абсолютно не интересовало. Ранее прилежная ученица, после дня X Саша совсем забросила учебу. Ее успеваемость резко снизилась. И не могло быть и речи о ее поступлении в МГУ или МГИМО, о которых так мечтала Вероника Алексеевна. Конечно, она не столько хотела дать дочери хорошее образование, сколько желала утереть нос подругам, чьи девочки учились в провинциальных ВУЗах Калининграда.