Татьяна потеряла счет времени. Она не представляла, как долго просидели они на панорамной скамейке, не обращая никакого внимания на распростертые перед ними красоты. Это казалось парадоксом, но, несмотря на все перипетии, вопреки осознанию неминуемого протрезвления, Татьяна была абсолютно счастлива, пожалуй, впервые в жизни. И неминуемое окончание этого туманного вечера лишь делало его еще более прекрасным.
Придя в себя после долгого поцелуя, Татьяна решила задать мучивший ее вопрос:
-А что с Алекс?
- А что с ней может быть? Она достаточно взрослая, чтобы продолжать путешествие одна, - пожал плечами Иван.
- Может, надо ее взять с собой, пока она не вляпалась во что-нибудь? - неуверенно спросила Татьяна. Она не хотела быть ответственной за то, что могло случиться с Алекс.
Иван лишь рассмеялся:
- Разве Алекс похожа на человека, которого можно просто взять с собой? Ты же ее дольше моего знаешь! Она по натуре одиночка.
- Иван! - Татьяна настойчиво подергала его за рукав. - Мы должны вернуться за ней! Ты же ее знаешь!
- Да успокойся ты! Я предлагал ей пойти вместе - она отказалась. Сказала, что вдвоем нам будет лучше.
Но Татьяна не унималась, она по какой-то причине, которая была непонятна даже ей самой, считала себя в ответе за Алекс.
- Я так не могу, - едва слышно сказала Татьяна и развернулась в сторону деревни.
Иван только развел руками: он сразу же понял, что никакие доводы не смогут разубедить его упертую подругу.
Но, вернувшись в дом, Алекс там они уже не обнаружили. Хозяин отрицательно помотал головой на вопрос Тани. Он только жестом показал, что та ушла в неопределенном направлении. Иван победоносно посмотрел на Татьяну: все обернулось так, как он и ожидал.
Пожилая пара, провожала их, обнявшись в дверном проеме. Они давно уже не общались ни с кем, кроме как с неразговорчивым продавцом в сельском магазине или с мрачного вида кассиром в банке, и теперь гадали, удастся ли им еще в этой жизни хоть раз поговорить с кем-то по-настоящему. Проявит ли еще хоть кто-нибудь интерес к их размеренной стариковой жизни? И пусть это была глупая иностранная молодежь, жаждущая только приключений, это не имело никакого значения. Оставшись одни, они заново обрадовались тому, что были друг у друга. Со временем под влиянием жизни в этой даже по норвежским меркам глуши у них появился страх, их общий тролль, который сидел в глубине их уже зачерствевших душ. Страх одиночества.
***
Кто знает, как долго бы они шагали бок о бок по пустынной дороге, если бы не услышали звуки проезжавшего мимо автомобиля, а, поскольку, когда будет следующий, никому не было известно, они не стали рисковать и поймали попутку.
Перед ними со скрипом притормозила старенькая, видавшая виды машина, отдаленно напоминавшая BMW, с претензией на ретро-стиль.
- Вы будете смеяться, но это моя первая попутка, - хихикнула Таня. - Мне раньше никогда не приходилось путешествовать автостопом.
- Что ж, вам, ребята, повезло, что вам попался именно я. Встреть вы типичного норвежца, вы бы тут закачурились от скуки, - рассмеялся симпатичный рыжеволосый паренек, сплошь усеянный залихватскими веснушками.
-А ты, брат, выходит, что - нетипичный? - с сомнением покосился на него Иван.
-Ну ясен перец! - воскликнул парень. - Кстати, я - Йоханесс, можно просто Йо.
-Ахаха. Ну не знаю, - продолжил он начатую еще до знакомства тему. - По мне, так мы делимся на два типа. Одни - типичные норвежцы, какими их представляют иностранцы, то бишь, вы: нордические, с бородами и суровыми лицами, работают где-нибудь на нефтяном заводе или там рыбу удят. Вторые - такие, как я: веселые любители поприкалываться, подурачиться, даже с теми, кому уже на пенсию пора, ахаха. - И «рыжий» разразился безудержным смехом. - А вам вообще куда конкретно надо? А то ближайший населенный пункт тут недалеко, за углом. А таких прикольных ребят тут редко встретишь, - заметил Йоханесс, имея в виду то ли себя, то ли Ивана с Таней.
Таня с Иваном лишь наполовину улавливали быструю речь норвежца, которая была снабжена местными непереводимыми словечками. Ситуацию усугубляло еще и то, что монолог неудержимого норвежца периодически прерывался тихим повизгиванием пассажиров (в основном, понятное дело, Таниным), поскольку машину от его неповторимого вождения то и дело либо заносило на поворотах, либо подбрасывало вверх. Иван, вспомнив о рекордах Кими Райконена, про себя отметил, что, по всей видимости, неудержимое лихачество было свойственно не только финнам, но и другим представителям скандинавов. Видимо, так они компенсировали слухи о своей медлительности и нерасторопности.